Миранда ударилась в древнюю историю. Большей частью она говорила о верных фактах. После ядерной войны уцелело около двухсот миллионов китайцев, и примерно столько же индусов. Послевоенный мир достался им в наследство. Просто не осталось на планете достаточно многочисленной нации, чтобы им противостоять. И они разделили мир между собой: Западная Европа и Ближний Восток отошли к Индии, остальное — по преимуществу к Китаю. Они не встретили особого сопротивления. Никто и не пытался сопротивляться. Бывшие центры мировой политической и военной мощи не располагали ни военными, ни людскими ресурсами.
Но Миранда не в состоянии уяснить себе простую вещь, решил Кастор. Китайцы — не завоеватели. Ханьский Китай никогда ничего за пределами себя не стремился завоевать. Ханьский Китай ни малейшего желания не испытывал принять в себя другие народы. Ханьский Китай не против того, чтобы владеть всем, что того стоит, но люди, живущие на опустошенных землях, не должны становиться китайцами. И китайцы, которые родились и выросли за пределами Отчизны, определенно не считали себя местными жителями.
Исключая сумасбродов, вроде Фенг Миранды.
От сумасбродов разумнее держаться подальше, поэтому Кастор, не привлекая к своей особе лишнего внимания, шажок за шажком, принялся отодвигаться в дальнюю часть зала, где такой же невозмутимо-равнодушный, как все остальные, стоял управитель коллектива.
— Сэр… — прошептал Кастор. — Он хотел выяснить, не кажется ли управителю выступление Миранды несколько странным, но встретившись с ним глазами, Кастор передумал и задал другой вопрос:
— Сэр, вы не приготовили для меня ночлег?
Управитель ответил, даже глазом не моргнув:
— Разумеется, Мелкинс Кастор. По-моему, женщина-инспектор хочет разделить свое ложе с вами.
Он кивнул в сторону… и там, с краю, в последнем ряду, совершенно незаметная, если не считать привычной насмешливой улыбки, сидела Цзунг Делила.
Кастор не стал спрашивать, как она очутилась на ферме и зачем. Она ничего не стала объяснять, только взяла за руку и уверенно повела к дому для гостей. Кастор уже подозревал, зачем она здесь. Он подозревал, что народная полиция держит вот такие осиные гнезда, как эта ферма, под неусыпным наблюдением — что логично, — и что Делила не случайно оказалась здесь, и не случайно Кастору приказано было доставить прах старика Фенга. Наверное, она не хотела делить с Кастором постель, пока сын ее был дома. (Конечно, Кастор слишком много о себе думал, но, по крайней мере, насчет сына он не ошибся.)
Они подошли к гостевому домику, дверь бедно обставленной, тесной комнатки затворилась за ними, и Кастор, запинаясь, пробормотал:
— Ты ее арестуешь?
Делила ответила ему смехом.
— Не говори глупостей. — Она повесила свои штатские брюки на вешалку, вытащила из сумки пижаму. — Мы присматриваем за этими юнцами, неумными детьми, но никого не арестовываем. Разве что кого-нибудь из них убьют — свои же, только поумнее. Ложись в постель.
