Он был начеку, но особо не нервничал. Лиззи даже на секунду засомневалась, что информация верна. Она встала и посмотрела ему прямо в глаза:
– Разве не потому, что вас застали с профессором из Оксфорда за таким занятием, что и сказать нельзя?
Лиззи чувствовала – ей удалось его шокировать. Оба молчали. Марсден опустил голову:
– Но дело замяли. Откуда вы знаете?
Девушка загадочно улыбнулась – то ли победно, то ли разочарованно:
– Ничто не проходит бесследно. И у меня есть источники.
Склонив набок голову, Марсден рассматривал ее из-под ресниц. Ее сердце жарко забилось. Этот взгляд – само очарование, почти соблазн.
– Вот как?
– Но вам не нужно тревожиться, – продолжала Лиззи, пытаясь вернуть голосу снисходительный тон. – Я ни словом не обмолвлюсь мистеру Сомерсету. Знаю, как важно для него иметь надежных помощников... и как важно для вас зарабатывать средства к существованию.
– Вот спасибо, мисс Бесслер.
Лиззи с удивлением отметила сарказм в его голосе. Ее козыри, кажется, показались Марсдену не столь убедительными.
– Но я ожидаю, что вы будете соблюдать необходимый декорум. Недопустимо, чтобы пострадала репутация мистера Сомерсета.
– Разъясните в таком случае, что подразумевает необходимый декорум? Должен ли я соблюдать полнейшее воздержание, или вас устроят обычные меры предосторожности?
– Абсолютная секретность. На меньшее я не согласна, – надменно ответила Лиззи.
– Не подскажете ли, как мне добиться секретности такого уровня?
– Есть заведения, не правда ли, для таких, как вы? Заведения, где каждый посетитель обязан соблюдать тайну всех остальных?
– Мне жаль, но я вынужден вам сообщить, что давным-давно отказался от посещения подобных мест. Когда я был там в последний раз, из-за меня разыгрался целый скандал. – Марсден улыбнулся. – Случалось ли двум мужчинам драться из-за вас, мисс Бесслер? Не очень приятное зрелище. Разбитые носы, свернутые челюсти.
– Двое мужчин дрались из-за вас?
Марсден стряхнул невидимую пылинку с манжета.
– Два пьяных идиота. Предпочитаю, чтобы моего внимания добивались более цивилизованными методами.
Лиззи чуть не поперхнулась. Ей-то было понятно, как Марсден мог стать причиной такой пылкой страсти. Он был чертовски привлекателен. И еще что-то порочное таилось глубоко в нем.
– Возвращаясь к вашему предостережению, мисс Бесслер, можете не сомневаться – я буду очень осторожен. Не только потому, что восхищаюсь мистером Сомерсетом. Соблюдение строжайшей секретности и в моих интересах – не хочу окончить свои дни в тюрьме.
– Полагаю, нет, – ответила Лиззи, поеживаясь. Она как-то не подумала о столь печальных последствиях, если кому-то вздумается начать его преследовать.
– И чтобы достойно ответить на ваше великодушие... Марсден замолчал, как бы обдумывая фразу.
– Буду великодушен и я. Пусть мистер Сомерсет сам обнаружит, что от вашей девственности остались одни воспоминания, точно она Ковчег Завета. Не скажу ему ни слова.
Лиззи невольно отшатнулась:
– Это клевета.
– Согласен, это унизительно. Но правда, даже унизительная, не может быть клеветой. Знаю, потому что работаю помощником юриста.
До смерти напуганная, Лиззи чуть не спросила: откуда ему известно? Вопрос дрожал на кончике ее языка. Лиззи взглянула на дверь гостиной, которую неосмотрительно оставила приоткрытой, но в коридоре никого не было.
– Не соблаговолите ли объясниться, сэр? Это серьезное обвинение.
– Что тут объяснять? Долгое время вы относились ко мне с опаской – вам казалось, я знаю про вас кое-что. Но то, что я в действительности знал, вас нисколько не встревожило. Значит, подумал я, это была не женщина. Тут замешан мужчина, который зашел слишком далеко, а мистеру Сомерсету ничего не известно.
Лиззи и без того ужасно терзалась. Подумать только, ведь она приняла брачные обязательства, не будучи девицей. Она решила, что Стюарт – умудренный в житейских делах человек и добрый друг – не станет придавать этому печальному обстоятельству слишком много значения. Отсутствие девственной плевы она компенсирует тем, что будет лучшей из жен в этом мире. Но провокация мистера Марсдена снова воздвигла перед ней моральную дилемму, воскрешая былую борьбу совести и стремления устроить свою судьбу.
