Лицо Регины, заурядное лицо профессора истории сорока с лишним лет, светилось благоговением и любовью. Люк многое повидал в жизни, в том числе и такого, во что бы ни за что не поверил, не став сам свидетелем. Но он не стал развивать тему, а лишь сказал:
– Ну уж что-то точно происходит. – Например, то, что он отправился выслеживать Айви, вместо того чтобы поехать на радиостанцию, как изначально планировал.
Регина подалась вперед. Глаза ее лихорадочно блестели.
– Ты что-то чувствуешь? Что именно?
Люк презирал психоаналитиков.
– Несварение желудка при мысли о том, что у меня стащили их прямо из-под носа.
Регина разочарованно выпрямилась.
– Я говорю серьезно. Если статуэтки на тебя повлияли, то возможно, тебе будет легче их отыскать.
О да! Теперь еще и это выслушивай.
– И как они мне помогут?
– Я не смогу ответить на твой вопрос, пока ты мне не расскажешь о своих ощущениях.
Люк скрестил руки на груди. Он продолжал стоять, прислонившись к входной двери. Сейчас он обдумывал, что сказать Регине. И решил сам задать ей пару вопросов:
– Чтобы испытать эти… хм… настоящие чувства, человек должен прикоснуться к статуэткам?
Регина покачала головой:
– Нет, достаточно находиться поблизости. Но чувства действительно настоящие, потому статуэтки так и опасны.
Люк сболтнул, не думая:
– Я сломал ему руку.
Регина повысила голос: – Что?!
– В тот день, когда я познакомился с Айви, я услышал из-за двери, что в ее кабинете находится мужчина и что он ей угрожает. Я не хотел разрушать свой образ законченного пацифиста, потому решил оказаться как бы случайно между Айви и ножом того парня. Но когда я увидел, что он порезал ей шею… – Люк провел рукой по волосам. – Я взбесился и сломал ему руку. Множественный перелом.
Регина склонила голову набок.
– Нарочно?
– Да.
– А что бы ты сделал, если бы увидел, что мужчина угрожает ножом женщине на улице?
Люк обдумал вопрос.
– Это зависит от обстоятельств, но я бы непременно вмешался. Суть в том, что тут я должен был войти в роль персонажа, который не может обидеть даже мухи. И у меня хорошо получилось: я и из образа не вышел, и дело свое сделал. – Он большую часть жизни только этим и занимался.
– Что еще?
Люк отошел от двери. Пора было заканчивать разговор:
– Я чертовски озабочен. Думаешь, все дело в статуэтках?
Регина встала.
– Да, я думаю, богини пробудили в тебе твои скрытые желания, те, которые ты все время подавлял.
В это время в дверь постучали.
Люк, почувствовав облегчение, вышел из комнаты, открыл дверь – и у него перехватило дыхание.
– Люк, мне надо с вами поговорить, – сказала Айви. Она была бледной, измученной, но сейчас, в этой своей черной юбке с розовыми цветами и в розовом джемпере, она показалась ему даже красивее той, какой он ее помнил.
– Пришли исповедоваться? – Быть настоящей свиньей вошло у него в привычку, так что ему не потребовалось особых усилий для Перехода в свое естественное состояние, тем более что в этой ипостаси он легче мог противостоять влечению к Айви.
– Прошу вас, Люк, выслушайте меня. Это ошибка! Моя мать не знала о том, что статуэтки украдены. Но теперь полиция считает, что это она во всем виновата, что она убила того мужчину!
Хрипловатый смешок вырвался у него из горла.
– Это не моя проблема. – И с этими словами Люк нажал на дверь.
Айви просунула ногу в щель, и дверь ударила ее по плечу. Чуть поморщившись от боли, Айви вскинула голову.
– Вы должны меня выслушать!
Люк готов был поклясться в том, что увидел слезы в ее глазах. Он сжал зубы, отчаянно сопротивляясь желанию прикоснуться к ней, и процедил сквозь зубы:
– Не стойте в дверях, если не хотите, чтобы я сделал вам больно.
– Я в отчаянии. Мне необходимо найти того, кто убил Трипа, и мне нужна ваша помощь. Я помогу вам. Я кое-что умею, например, проводить анализ утечки денег со счетов. И у меня это неплохо получается. Дайте мне доступ ко всему тому, что вам известно о Трипе, и я, возможно, помогу вам напасть на след статуэток.
Вот это уже кое-что. На настоящий момент Люк, по сути дела, не знал, за что зацепиться, и Айви действительно могла бы навести его на правильный след.
