Мощный выброс эндорфинов.
У Токаря закружилась голова. Ему захотелось обнять эту девочку.
На глаза Нины навернулись слёзы. Она виновато улыбнулась и робким кивком головы «попросила» Токаря вернуться на своё место.
Он сел. Подбирая какие-нибудь слова, несколько раз причмокнул губами, но так ничего и не сказал.
Завтрак они закончили в молчании.
Первым заговорил Токарь, когда они перешли к кофе.
– Ты пойми, Нинок, на зоне…
Он осёкся. Вглядываясь в глаза девушки, Токарь задумался. А надо ли ему вообще рассказывать ей об этом? Ведь понятно – девочка из другого мира. Что, если… как сказать… все эти истории о тюрьме и арестантских понятиях оттолкнут Нину от него? Напугают. Всё-таки он не первый год живёт на этом свете и прекрасно понимает, как девушки вроде Нины относятся к простым пацанам типа него самого. Разве ей объяснишь, что это не он такой, а жизнь такая? Она глупая, хоть и говорит умнó. Для неё жизнь по понятиям – это быдлятство, как они все любят сейчас говорить. Нет, слишком велик риск потерять её. И так уже лишнего наговорил. Чудо, что она вообще ещё не ушла после его выходки.
– Да неважно, в общем, – выдохнул он.
Нина понимающе кивнула и поднесла к губам чашку кофе.
Мимо прошел официант, неся поднос с двумя бутылками пива и какой-то закуской. Он остановился у дальнего столика. Получив свой заказ, двое мужчин глухо чокнулись бутылками.
Нина поглядела в их сторону и, улыбнувшись, вдруг предложила:
– Может, по пивку?
– По пивку? – оживился Токарь. – А чё бы и нет!
Эта девочка нравилась ему всё больше и больше. Мало того, что она покорно снесла его оскорбления и к тому же признала себя виноватой, так ещё и нашла способ разрядить обстановку. Ай да умница, ай да золотце!
Он махнул официанту.
– Ой-ёй, длинный! Принеси-ка нам пару «Хайнекенов»! Давай-давай, любезный, шевели булочками!
«А для вас я никто, как и вы для меня…» – с натужным хрипом запел телефон Токаря, лежавший на краю стола. Он скосил глаза на дисплей. Там высвечивалась фотография мужчины с болезненными тенями вокруг глаз и лихорадочным взглядом. Под фотографией моргала надпись: «Братка».
– Я ща, – сказал Токарь, вставая из-за стола. Взял телефон, вышел на улицу и только тогда ответил на звонок.
– Да, братан, здорóво… пожрать заехал… чё?.. ну, думаю, через часа два – два с половиной буду на месте… Винстон, ты меня совсем за дебила держишь? Помню я всё: приехал, осмотрелся, хуё-моё, короче, не учи папу любить маму. Скажи лучше, когда сам подтянешься?.. Понял. Ты выяснил номер и марку?.. Хорошо. Ладно, давай, мочим разбег.
Токарь положил трубку и записал в блокноте телефона: «Черный „МАН“ Н-142-ТУ». Убрав телефон в карман, он посмотрел сквозь грязное оконное стекло кафешки на Нину. Девушка с аппетитом уплетала десерт. Словно почувствовав на себе взгляд Токаря, она посмотрела в окно. Они встретились глазами. Широко улыбнувшись, Нина помахала Токарю рукой. Невозможная белизна её зубов ослепляла даже сквозь толстый слой оконной пыли.
Токарь рассеянно улыбнулся в ответ. Он смотрел на Нину и в этот момент испытывал целый вихрь чуждых ему чувств: нежность, волнение и какое-то совсем смутное чувство. Страх потерять Её. И как только Токарь об этом подумал, он вновь вспомнил истинную цель своей поездки.
Он отвернулся.
Дорожное полотно дрожало у линии горизонта в утреннем мареве.
Токарь думал о том, как сказать Нине, что им придётся провести эти выходные в каком-то придорожном клоповнике. Ведь они почти не знакомы. Что, если такая перспектива её напугает? Хотя вряд ли. До сих пор казалось, что она готова ехать с ним куда угодно, не задавая никаких вопросов.
Токарь вспомнил, как вчера провожал Нину до дома и, сам того не ожидая, внезапно спросил её: «Хочешь, мы завтра же поедем с тобой на юг, к морю?». Она взяла его руку в свои ладони. Задумалась на какое-то мгновение. Прикоснулась губами к его пальцам. «Хочу», – сказала она шёпотом.
Странная она. То руки ему целует, то ни с того ни с сего эти руки пытается цапнуть. Вот как только что. Что это было? Вела себя как стервозная сучка. А через минуту уже сама извинялась. Хотя последнее-то как раз понятно. У Токаря часто просят прощения, когда он в гневе.
