Залп, перебежка… Залп, перебежка…
Но немцы все ближе, и все явственнее их намерение отрезать арьергард от ушедших вперед, к Змиеву, эшелонов. И вот:
— Товарищи! — кричит Ворошилов. — По вагонам! Быстрее! Скорее по вагонам!
А сам с наиболее стойкими продолжает дело: залп, другой, перебежка…
Вышло так: основная часть луганцев успела сесть в эшелоны и вслед за «Черепахой» прорваться под огнем противника мимо Змиева. Но человек двести во главе с Ворошиловым были отрезаны.
Спасение одно — прочь от железной дороги, по которой движутся главные силы врага. И вот отряд Ворошилова, отстреливаясь, отходит, используя каждую складку на местности, каждый перелесок. Луганцам удается оторваться от противника. Привал.
Ситуация, хорошо известная в современной войне, — окружение. Враг, как кажется, везде. И более опытные люди, случалось, теряли голову, попав в такую передрягу. Растерян и кое-кто в отряде.
Спокоен и уверен вожак, комиссар Ворошилов.
— Никакой паники. Мы на своей земле, нам здесь каждый куст родной, а они — чужие…
Он смотрит карту.
— Пойдем на восток, на Чугуев, оттуда к Купянску. Тут не так далеко. Вряд ли немцы уже туда добрались. А оттуда поездом в Лисичанск — и мы дома.
Он окидывает взглядом бойцов, видит надежду на лицах, усмехается:
— Идти, конечно, придется ночью, по-волчьи, без дорог.
После нескольких изнурительных ночных маршей Ворошилов почти без потерь довел свой отряд до Купянска и затем, уже в Изюме, присоединился к отступавшим от Змиева основным силам красных.
К тому времени их положение стало еще запутаннее. Надежды руководителей Донецко-Криворожской республики[17] на то, что немцы не сочтут территорию республики входящей в состав Украины, явно не сбывались. Германские войска продолжали движение на восток, и где они остановятся — было неизвестно. Надо обороняться.
Для этого в первую очередь следовало сконцентрировать свои силы. Драться с грозным врагом по-прежнему, отдельными отрядами и отрядиками, бессмысленно, это пустая трата сил.
Идут переговоры о том, кого назначить командующим вновь формируемой 5-й армией. 15 апреля в ответ на запрос Антонов-Овсеенко получает телеграмму: «Сообщаю народным комиссарам Донецкой республики о разговоре с вами и о предложении принять на себя командование 5-й армией. Я согласен и прошу о телеграфном предписании тов. Сиверсу сдать мне армию со всеми поездами снабжения, вооружения, обмундирования, штаба и денежных сумм. Сегодня выезжаю в направлении Купянска. Ворошилов».
Ответственность, которую Ворошилов взял на себя, огромна. Предстояло защищать самое сердце Донбасса, а сил для этого было слишком мало. 5-й армии практически не существовало, ее следовало сформировать, а поступавшие в распоряжение командарма разновременно, поэшелонно отдельные отряды и отрядики находились в таком состоянии, что для их приведения в порядок потребовалось бы немало времени. Его у Ворошилова не было — немцы наступали, и Антонов-Овсеенко уже 17 апреля телеграфировал командарму-5: «Ваш участок имеет исключительно важное значение. У Сватово вы прикрываете Юго-восточную ж. д. Луганск — Миллерово…»
Однако к началу боя у Сватова отряды Ворошилова не поспели. У станции Кабанье луганцы встретили остатки отряда, защищавшего Сватово. Ворошилов немедленно выслал навстречу немцам бронепоезд, а прибывший с ним отряд харьковчан и луганцев развернул в цепь и сам отправился с ней.
Прошли несколько верст, поднялись на холмы у Сватова, начали окапываться. Дул резкий и холодный апрельский ветер, согреться трудно. От Сватова стали изредка прилетать снаряды. Необстрелянные бойцы тревожно поглядывали в ту сторону. А тут еще в небе заурчал аэроплан. Многие из красногвардейцев впервые видели такую боевую машину, и когда аэроплан, спустившись пониже, начал обстреливать цепь из пулемета, среди бойцов чуть было не началась паника.
Ворошилов, убедившись, что его отряд в состоянии хоть ненадолго задержать немцев, возвратился в тыл, где попытался отправить на позиции и другие отряды. Добиться этого было нелегко. Под напором немецких войск кругом все отступают, фланги луганско-харьковского отряда не прикрыты, и командиры других отрядов не проявляют желания идти в бой. С ними приходится спорить, уговаривать, требовать, нередко и грозить.
