А еще ее волновал все тот же сон.
Странные существа в лесопарке были настроены к ней довольно дружелюбно. С чего Руся так решила – не знала сама. Ну, впечатление такое осталось. Но в том же сне было что-то еще, что ее напугало, и только присутствие Шпиона, которого она про себя все чаще называла просто соседом, слегка успокаивало. Еще во сне точно был жутик неопределенных очертаний, но двигался он так страшно, что Руся сидела в каком-то кресле и боялась непрерывно…
В парикмахерской девушка осторожно, чтобы не мешать мастерам, осмотрелась и наткнулась на недовольный взгляд Алевтины. Пришлось бегом вытаскивать из-за двери ведро с водой и продолжить размышлизмы и воспоминания, управляясь щеткой для уборки. И злиться, потому что сновидения оказались очень уж обрывочными. Только вспоминалось одно, как тут же рядом мелькал обрывок другой сновидческой части – и мгновенно улетучивался, когда Руся пыталась поймать его.
Аккуратно обойдя кресло с клиенткой, которая болтала с Леной-парикмахером, крашеной блондинкой лет тридцати, Руся, стараясь не обращать на себя внимания, обвела щеткой угол. Лена быстро глянула на нее и с улыбкой кивнула. Девушка поняла: говорили как-то, что Алевтина порой во вред делу заставляет Русю слишком часто убираться в самое хлопотливое время – к закрытию заведения, когда народ бежит с работы, а некоторые торопятся сделать прически на торжественный час. Но, понимая, что от девушки ничего не зависит, парикмахеры только сочувствовали ей…
Странно. По спине почему-то потянуло холодком. Будто где-то открыли двери и одновременно окна – и сразу сквозняк. Руся выпрямилась и оглянулась. Хм… Дверь парикмахерской закрыта. Только было нагнулась закончить уборку – плечи снова странной прохладой обвеяло. В парикмахерской внезапно потемнело. Продолжая елозить щеткой по полу, Руся исподлобья глянула на мастеров и клиентов. Нет, болтают, как обычно. Никто ничего не заметил… Почему же ей кажется, что электрический свет в помещении потускнел? И плечи… На них будто положили почти невесомый носовой платочек, предварительно промороженный в морозилке. И… надавили на него.
Затаив дыхание (надавили? Сверху?), Руся подняла глаза к потолку, высокому, с безликими круглыми белыми плафонами. И застыла: чуть в углу кто-то сидел. Кто-то – потому что почти бесформенный. Кто-то – потому что контуры разглядеть трудно: этот некто то появлялся, то пропадал, будто по тому месту, где он сидел, время от времени из ведра плескали жидкостью, смывающей его… фигуру? Вспомнилось утро, когда она лежала в постели, а по стенам бегали солнечные блики, которые немедленно исчезали, на мгновения уступая место качающимся, полупрозрачным теням… Но некто на потолке точно был. Почему-то очень знакомый – раскоряченный, с длинными конечностями, которые лапами не назовешь. И, несмотря на то что девушка не видела его полностью, она остро чувствовала его взгляд, продолжающий мягко нажимать на ее плечи.
Заледенев от непонятного страха (остальным-то в парикмахерской хоть бы хны!), Руся наблюдала, как странная тень, постоянно смываемая другими тенями, более прозрачными, начала движение по потолку к стене. Собирается спускаться?.. И стороной – понимание: чем больше смотришь на эту полупризрачную тень, тем больше она… твердеет и обретает жесткие очертания.
Пальцы онемели. Длинная деревянная ручка щетки словно в недоумении постояла самостоятельно, освобожденная от их хватки, а затем медленно и торжественно описала полукруг, падая на пол. Руся безразлично проследила это падение, с каким-то облегчением оторвав взгляд от потолка.
От грохота упавшей щетки вздрогнули все.
А тень на потолке заторопилась вниз – да так, что Руся с визгом помчалась к двери. Распахнув ее, забыв обо всем на свете, девушка кинулась по коридору, врезаясь в людей, заполнявших его, отшатываясь от тех, кого все-таки видела на своем суматошном пути.
– Русенька! – удивленно вскрикнул кто-то.
И она бросилась на этот зов знакомого голоса, еще не понимая, кто это, но инстинктивно помня, что этот пока плохо воспринимаемый человек всегда защитит.
