— Вы, должно быть, устали, — заметил я, — проделав сегодня такой долгий путь.
Но он был в городе с самого уик-энда и остановился в отеле. Случайно не в «Паддингтоне»? Это слишком роскошно, заверил он меня и назвал отель на Третьей авеню, который действительно располагался чуть ниже «Паддингтона» по рейтингу, но недалеко от него по расстоянию. Он приехал в город поговорить с устроителями «Сотбис» в робкой надежде уговорить их скопировать письма. И он надеялся встретиться с Антеей Ландау — либо посмотреть письма, либо взять у нее интервью, хотя в этой просьбе она ему регулярно отказывала. Ну и были еще кое-какие дела.
— Хорошо, — произнес он, вставая. — Я отнял у вас много времени. Если все-таки эти письма окажутся у вас…
— Я буду иметь вас в виду.
Ему, вероятно, хотелось услышать нечто более убедительное, но полагаю, он уже привык к разочарованиям. Он коротко кивнул и протянул руку через прилавок таким странным образом, что я на какой-то миг задумался, что с ней делать.
Я пожал ее, что, очевидно, он и имел в виду, и отпустил. Он убрал руку и удалился.
Едва за Эддингтоном закрылась дверь, зазвонил телефон. Это была Кэролайн. Она предложила купить ланч и принести его ко мне.
— Я помню, что сегодня твоя очередь, — сказала она, — но я знаю, что ты недавно открылся, поэтому решила сделать два захода подряд. Если, конечно, ты не позавтракал позже и не намерен пропустить ланч.
— Я вообще обошелся без завтрака, — сообщил я. — Только покормил Раффлса, потому что это была единственная возможность помешать ему путаться под ногами. Бедолага умирал с голоду. Я тоже, и до сих пор умираю, поэтому пропускать ланч не имею ни малейшего желания.
— Свинья, — сказала она.
— О какой свинье идет речь?
— О твоем коте, Берн. Он съел свой завтрак?
— До последней крошки.
— Он обошел тебя дважды. Я покормила его в четверть десятого, перед тем как сама открылась. А он тебе ни слова не сказал, да?
— Он сказал «мяу». Это считается?
— Аферист. Ну ладно, скоро увидимся. Что ты скажешь насчет сандвичей с пастрами[10] и парой бутылок крем-соды?
— Мяу, — сказал я.
— Очень любезно со стороны Марти, — говорила она. — Представляешь? Сначала ты воруешь у человека бейсбольные карточки, а потом он вызволяет тебя из тюрьмы.
— Я не воровал его карточки.
— Ну, а он думал, что воровал. Я хочу сказать, ваши отношения начинались не совсем гладко, зато теперь…
— Я встречаюсь с ним через пару часов, — сказал я. — У него в клубе.
— Наверное, вы давно не виделись?
— Относительно, — кивнул я и посмотрел на часы. — Примерно двадцать два часа.
— Где же?
— В «Паддингтоне». Не вечером, а днем. Когда я выходил из отеля, он как раз направлялся туда.
— Что он там делает?
— Этого он не сказал, потому что мы не разговаривали. Но думаю, совершал прелюбодеяние.
— Это что, такой отель, да, Берн?
— Отель, где совершают прелюбодеяния? А ты знаешь другие отели?
— В смысле — там полно проституток? Мне казалось, у него не такая репутация.
— Ты права, — согласился я, — но для прелюбодеяния не нужны проститутки. Для этого нужен лишь партнер, с которым не состоишь в браке.
— И у него такой был?
— Точнее, была, и она шла с ним под ручку. Я посмотрел на нее — и на нее стоило посмотреть. Но на меня, думаю, она не посмотрела либо не обратила внимания. Потому что она меня не узнала.
— Кто-то из твоих знакомых?
— Нет.
— О-о. А то мне подумалось…
— Что тебе подумалось?
— Что ты хотел сказать, будто это была Элис Котрелл.
— Нет.
— Значит, ты ее не знал. Но тогда с чего ты взял, что она тебя узнает?
— Не тогда, — пояснил я. — Позже.
— Позже?
— Когда я встретился с ней в коридоре шестого этажа. Видит бог, я отлично ее запомнил, хотя она в тот момент и была одета как паддингтонский медвежонок. А потом, в вестибюле, и она меня вспомнила. «Это он», — пропела она, милая крошка.
— Это ее ты видел с Марти?
— Ее самую, — кивнул я, — и, признаться, восхищен вкусом этого человека. Ее зовут Айзис Готье, и она живет в этом отеле.
— И она навела на тебя копов, а Марти вытащил тебя из камеры.
— Угу.
— А какое все это имеет отношение к письмам?
— Не знаю.
— Или к убийству? Есть тут какая-то связь?
