Шестым чувством я ощутил третий свайп по экрану, и таинственная сила повернула мою голову.
Водолазки уже нет. Вероника, спиной к фотографу, складывает одежду. Двойной тап, увеличение… Я смотрел на спину Вероники и не находил ни намека на лифчик. Зато увидел крошечную родинку под левой лопаткой.
— А какой именно самолет? — спросил я, равнодушно зевнув.
* * *
Разумеется, я умел управлять реактивным самолетом. Так же как вертолетом, снегоходом и даже канувшим в Лету легковым автотранспортом — на всякий случай. Мой отец был из тех. кто никогда не теряет веру (он скорее заслужил такого сына как Джеронимо, чем меня), и несмотря на то, что отсутствие у меня дара — очевидный факт, не жалел ни сил, ни времени, чтобы научить всему тому, что любой Риверос впитывает с молоком матери.
Я спешил по мрачному коридору вслед за Джеронимо и пытался представить, как он выглядит сбоку. Дело в том, что лишь теперь я разглядел у него на спине внушительных размеров зеленый рюкзак, сводящий на нет смысл белого комбинезона. Спереди же висела пресловутая лампа. Должно быть, в профиль он походил на…
На всей скорости я врезался в Джеронимо, но он даже этого не заметил. Мы стояли возле одной из камер, разбивая темноту жалким клочком света. Я крутил головой, а Джеронимо рылся в рюкзаке.
— Слушай, — сказал я, судорожно сглотнув, — а ты боишься зомби или призраков? Просто так, на всякий случай спрашиваю. Потому что если боишься, то лучше побежали дальше.
Джеронимо посмотрел на меня с удивлением, потом перевел взгляд на решетку. И улыбнулся. Я перевел дух. Значит, это внезапно выплывшее из темноты желтое сморщенное заросшее бородой и усами лицо — это не страшно. Ну и слава богу. Я прислонился к стене и приготовился ждать.
— Maestro![11] — Джеронимо подошел к решетке, протягивая призраку бумажный сверток. — Это в последний раз. Мне жаль. Если хотите, я могу открыть клетку.
Тот, кого Джеронимо назвал учителем, смотрел на него, будто не узнавая. Джеронимо ждал, и вот бородатое лицо озарилось улыбкой.
— Chico[12], — прошептал учитель. — Я уж черте сколько лет назад должен был сдохнуть. На том свете мне с тобой не расплатиться. Просто иди. Я рад, что ты нашел пилота.
— А, да. — Джеронимо посмотрел на меня. — Это Николас Риверос, мой друг, я о нем рассказывал. Ник — это мой учитель истории, исторической географии, биологии и древней литературы — сеньор Эстебан.
Ник?! Я поежился. С такой фамильярностью мне еще сталкиваться не приходилось. Разумеется, я не настаивал, чтобы меня величали сеньором Риверосом, но, кажется, простого «Николас» было бы достаточно.
Эстебан ощупал меня взглядом.
— Риверос, — кашлянул он. — Вот уж не думал, что увижу одного из вас в этих подземельях. Ты уж позаботься о моем chico.
Я кивнул, поднял руку, привел в действие нужные мимические мышцы и невербально заверил старика, что Джеронимо со мной в полнейшей безопасности. Сеньор Эстебан, кажется, остался доволен.
— Возьмите еду, учитель, — настаивал Джеронимо, потрясая свертком.
— А смысл? Протянуть дня на три дольше? Мне конец, Джеронимо. Я с этим смирился, смирись и ты. Еда вам больше пригодится. Не плачь! Не смей! Перед тобой просто полудохлый старик! Преисполни душу презрения и отвернись. Убирай свой сверток. Если хочешь сделать напоследок приятное учителю, утоли его духовный голод.
— Да-да, конечно, — засуетился Джеронимо. Он спрятал еду в рюкзак, вытащил из кармана комбинезона смартфон.
— Вот, maestro, ваши любимые. — Джеронимо листал перед стариком снимки.
— А-а-а… El bella flor![13] — всхлипнул Эстебан, и его руки на прутьях решетки задрожали. Я тоже вздрогнул. Хотя Вероника, мягко говоря, ничего хорошего мне не сделала, вряд ли она заслужила подобное отношение.
«Как только Джеронимо передаст мне свой смарт, удалю весь альбом, — решил я. — И фото, и видео. Не глядя. Николас Риверос знает, что такое благородство, пусть даже Альтомирано забыли об этом!»
— Прекрасная маленькая роза, — шептал старик, пока я сдерживал рвотные позывы. — А эти капли на ее нежнейших…
— А это сразу после того как я опрыскал ее, сеньор Эстебан. Вот азалии, крокусы, герань…
