— Я хочу поехать! — с напором заявила она. — И хочу, чтобы ты помогла мне решить, как одеться. Как же ты не понимаешь? Я никуда не хожу. Меня никто не приглашает.
— Ты недавно навещала Бетти, если я не ошибаюсь.
— Я хочу пойти в ресторан! — Оливия в ужасе сообразила, что почти кричит. — И мало того, я хочу, чтобы ты поехала со мной. Это не такая уж серьезная просьба, Луиза. Это самое малое, что ты можешь для меня сделать.
Наступило молчание. Луиза на другом конце провода ничем себя не проявляла. Она давно отвыкла от того, что мать может отдавать ей приказания. Много лет назад.
— Луиза? Ты меня слышишь?
— Когда это будет?
— Меньше чем через две недели. В субботу вечером. Ты могла бы поехать поездом, и мы могли бы поехать вместе. Если захочешь, вернешься домой в тот же вечер. — Оливия поспешила добавить: — А можешь и остаться. Знаешь, тебе можно будет переночевать в вашей бывшей комнате.
Она услышала, как Луиза вздохнула, словно очень напряженно о чем-то думала.
— Ладно, мама, я поеду с тобой.
— Это очень хорошо, дорогая. — Оливия со стуком поставила на стол стакан. Голос ее повысился на целую октаву. — Ты поедешь вместе со мной?
— Да, да. Я тебя давно не видела, мама. Это будет очень славно. И у нас будет возможность поговорить по душам. Да, почему бы нет? — Луиза явно ожила, судя по голосу. — Какого черта нет? Я поеду с тобой, и мы сбежим от мелких перманентов вместе. Как насчет этого?
— Ясное дело! — Оливия зажала рот ладонью, готовая расплакаться. Луиза не должна догадаться об этом по голосу, она может воспринять это как принуждение.
— Ладно, мама, я сейчас должна лечь спать, но мы с тобой созвонимся поближе к делу и все обсудим в подробностях.
— Отлично, просто замечательно. — Оливия откашлялась. Губы у нее растянулись в широчайшую улыбку, от которой она не могла удержаться. Право, глупо чувствовать себя такой счастливой. — Спасибо, милая. Я думаю, нам будет весело.
— Да, мама? У меня для тебя очень хорошая новость, но сейчас я тебе ничего не скажу. При встрече узнаешь.
Оливия перестала отбивать чечетку по выложенному плиткой полу кухни и остановилась, сдвинув брови.
— Ты собираешься замуж?
Луиза снова рассмеялась:
— Наверное, всем матерям хочется, чтобы их дети устроили свою жизнь и обзавелись семьей.
— Не за Джона?
— Не паникуй, мамочка. Джон мне нужен не больше, чем гемофилику пиявка. Больше не спрашивай. Скажу на следующей неделе.
Положив трубку, Оливия прикончила стаканчик вина, раздумывая над словами Луизы? Вправду ли та собралась замуж? Но за кого? С кем она успела познакомиться за те несколько недель, когда она перестала упоминать о Джоне? Что-то чересчур скоро. Она просто не ведает, что творит, не иначе.
Оливия поднималась по лестнице в спальню, едва касаясь подошвами шлепанцев покрытых ковром ступенек. Не стоит пока беспокоиться по поводу Луизиного замужества. Она поедет на обед и покажет всем свою красивую белокурую дочку, у которой квартира в Лондоне. Пусть знают! А когда она зашла в прежнюю комнату Луизы и посмотрела на книги издательства «Мэлори тауэрз», выстроившиеся в ряд на полках, сделанных Бобом, ей вдруг пришло в голову, что гороскоп Шона оказался на удивление точным. Она и в самом деле ощущала в себе растущее стремление к независимости. Она стала настойчивой и добилась своего. И какое-то теплое внутреннее чувство твердило ей, что на этом дело не кончится.
Рейчел постучалась в деревянную дверь и подождала. Снаружи здание казалось приземистым. Рейчел повернула голову и через плечо улыбнулась своим спутникам. Она знала, что делает, а они нет — пока. Дверь распахнулась. Гигант в черном галстуке и с каменным выражением лица преградил им дорогу. Его фигура заполняла весь дверной проем.
— Рейчел Твигг, — сказала она, и лицо гиганта дрогнуло в улыбке.
— Приятно видеть вас снова, Рейчел.
— И мне тоже приятно, Адам.
Он посторонился, и его место занял целый фейерверк красок. Рейчел проскочила в дверь, поманив за собой четверых мужчин в кожаных куртках. Музыканты, с которыми она недавно подписала контракт, размашистым шагом вошли в карибский ресторан следом за ней и оглядывались по сторонам с побелевшими физиономиями, стараясь не показать, насколько они ошеломлены увиденным. Они оказались в баре, ярко освещенном причудливыми светильниками и увешанном в художественном беспорядке огромными живописными картинами. Несколько деревянных ступенек вели в зал ресторана, в точности копирующий таверну елизаветинских времен
