Без мальчиков в доме стояла неуютная тишина. Рейчел прошла в гостиную, включила стерео и увеличивала громкость звука до такого уровня, что казалось, диск вот-вот разлетится на кусочки. Бенджи настойчиво добивался ответа на вопрос, когда он увидит ее снова. Рейчел легла на диван, укрылась пледом и закрыла глаза. Она не станет звонить ему пока. Надо подумать.
Оливия закрыла на замок дверь гаража и проверила ручку, что-то напевая себе под нос. Еще один урок Шона — на этот раз за городом на пустынной сельской дороге. Она даже могла поменять скорость с первой на вторую.
Шон, кажется, был сегодня более склонен слушать ее. Она объяснила, что годами запоминала подробности вождения, а не просто сидела рядом с Бобом, как законченная тупица. Ей не было дозволено высказывать свои мысли вслух, но каждый раз, когда Боб уменьшал или увеличивал скорость, тормозил или поворачивал, он мотала это себе на ус. Не столько потому, что надеялась когда-нибудь научиться водить, сколько потому, что езда от этого становилась интереснее. Прощаясь с ней, Шон удивил ее тем, что вручил ей книжку. Вначале она не хотела ее брать. Даже не зная почему. Может быть, здесь существовала некая аллюзия с афоризмом о том, что не следует принимать дары от незнакомцев, но Шон не был незнакомцем. Книжка была обернута в пластиковую обложку, а когда Оливия взяла ее в руки, оказалась твердой, маленькой и плотной. Оливия собиралась раскрыть ее сразу, но Шон заявил, что он спешит, и попросил ее, если она не возражает, открыть книжку попозже. Оливия вышла из машины, открыла гараж, и Шон ввел «эскорт» внутрь. Он сделал это совершенно по-другому, чем обычно делал Боб. Включил полную скорость и нажал на тормоза, когда до задней стенки гаража оставалось не больше дюйма. Боб замедлял скорость и вкатывал машину плавно.
Не зная, что сказать Шону по поводу его подарка, она поблагодарила его за урок, а он, кажется, был рад вручить ей ключи от «эскорта», нырнул в свой «ситроен», бодро помахал Оливии и исчез.
День был холодный и неприветливый. Оливия остановилась на дорожке и посмотрела на безжизненное небо. На нем даже не было облаков, которые могли бы скрасить картину, сплошное бледно-серое полотно. Уже несколько дней собирался пойти снег, кажется, сегодня это наконец совершится. Но внутри у Оливии каждая жилка дрожала от возбуждения. Была суббота, и, следовательно, она не видела физиономию Кэрол на работе; кроме того, в следующую субботу Луиза приедет в Кент на обед.
Оливия позвонила Кэтрин Мафф. И постаралась, чтобы разговор был короткий, иначе Кэтрин со своей дурацкой фамилией заговорит ее, похваляясь своей работой, своей семьей, да и мало ли чем она еще может похваляться, если предоставить ей малейший шанс. Оливия сообщила, что приедет и привезет с собой дочь. Кэтрин должна знать о смерти Боба, ей, разумеется, кто-нибудь об этом сказал.
Оливия остановилась. О Бобе, само собой, Кэтрин должна знать. Но пока она быстро шагала по дороге к своему дому, держа в руке книжку и порядком промерзнув, ей пришло в голову, что на будущей неделе в это время ей будет что рассказать о себе. Мало того, она намерена посрамить прочих. Еще одна неделька, и список ответов на вежливый вопрос: «А ты чем занимаешься, Оливия?» — станет достаточно длинным, чтобы сразить их всех наповал.
— Йу-хуу! Оливия! Как поживаешь?
Стоя у входной двери, Оливия обернулась и хмуро посмотрела на Диану Фишер; та тоже стояла на крыльце соседнего дома в небрежно накинутом на плечи кардигане. Надо бы улыбнуться, но отношения между семьями испортились с того времени, как Фишеры попросили Боба построить для них это проклятое крыльцо. Оливия знала, что Боб назначил очень невысокую плату за свой труд, потому что они были соседи и друзья. Однако Фишеры составили собственные расчеты и уплатили меньше. Боб спустил им это, он всегда был слишком добр.
Оливия все же улыбнулась:
— Диана. Как дела?
— Я так долго тебя не видела!
Диана спрыгнула с крыльца и подошла через лужайку к маленьким деревянным столбикам, на которые опиралась цепь, разделяющая два участка.
