Американские капиталовложения в промышленность еще растут и в 1968 году, т. е. спустя десятилетие после первых инвестиций в меднорудное дело, но за 8 предыдущих лет они росли в 3 раза быстрее.
Относительная незаинтересованность многонациональных корпораций в чилийском рынке и исторические особенности страны (политически сильная буржуазия) делают возможным, что этот процесс в Чили приобретает несколько иную форму, чем в других странах Латинской Америки. Когда в других странах континента реформистская модель развития уже провалилась, в Чили, при президенте Эдуардо Фрее, она только подошла к своей вершине. И вместо того, чтобы тотчас перейти в новую схему, она начала развиваться в сторону другой единственно возможной альтернативы: социализма. Под сенью устойчивой буржуазной демократии смогло развиться движение трудящихся классов, которое в 1970 году достигло достаточной зрелости и силы, чтобы возглавить правительство страны легальным путем.
Но интересы мирового капитализма вступили в слишком большое противоречие с этой моделью-альтернативой, и было очевидно, что ее не потерпят слишком долго. Для того, чтобы «навести порядок», мировой капитализм имел в своем распоряжении «вооруженную руку американских корпораций» — чилийские вооруженные силы с их фашиствующими традициями и проведенной идеологической подготовкой их офицерского корпуса, проделанной в корыстных целях на военных базах империалистической метрополии — США.
В целом можно сказать, что чилийский военный переворот является политическим выражением нового структурного кризиса капитализма в Латинской Америке, кризиса, который предопределен следующими характерными моментами:
1. Транснациональные корпорации становятся основными формами империалистического проникновения.
2. Интересы монополий во всевозрастающей степени переносятся в сферу обрабатывающей промышленности и на внутренний рынок.
3. Национальная промышленная буржуазия теряет свою непрочную политическую гегемонию. Создается положение начального равновесия между различными фракциями господствующего класса — ситуация, при которой вооруженные силы, выполняя свою роль хранителя общих интересов капитализма, захватывают власть.
4. Частный национальный капитал вытесняется союзом иностранных монополий и государственного капитала (в чилийском случае это отражено в «Статуте капиталовкладчика» и в декрете-законе № 600, принятом в 1974 году). Частный национальный капитал участвует в этом союзе, но подчиняется ему на правах «младшего партнера». Экономическая база новой модели накопления — это неограниченная сверхэксплуатация рабочей силы, которая ведет к быстрому обнищанию широких масс.
В Бразилии, где модель «новой зависимости» достигла максимального развития, обогащение правящих классов оказалось на столь высоком уровне, что впервые позволяет, несмотря на все мотовство и бегство капитала, передавать маленькую частицу этих богатств «вниз». Уже не кажется невозможным, что модель «ассоциированной индустриализации» может в небольшой сфере давать в какой-то мере прирост капиталистического производства; в то же время из поверхностного процветания исключается огромное большинство населения и аннулируются социальные завоевания путем открытого и узаконенного насилия и репрессий.
Можно, следовательно, сказать, что в Чили переворот восстановил «нормальное» положение, нормальное в общем контексте развития Латинской Америки, введя страну в одинаковые для континента рамки. Не означает ли это, что в Чили нет никаких возможностей для освобождения, что и в континентальном масштабе не произойдет никаких глубоких изменений? Что надо ждать нового цикла в 40 лет, как это случилось в двух предыдущих случаях между двумя кризисами?
Не надо отвергать с закрытыми глазами эту пессимистическую альтернативу. На деле в Чили подошел к концу один этап, а надежда была окончательно утоплена в крови. Каждый предыдущий кризис сотрясал страну до основания, каждое вмешательство военных было надолго.
Однако надо отметить и то, что между предыдущими кризисами есть и существенная разница. Они разрешали конфликты между различными группами буржуазии и устанавливали чью-либо гегемонию, однако побежденная группа не теряла своего права на жизнь, даже в плане политическом. На этот раз, напротив, столкновение имело место на почве классовой борьбы. Рабочий класс, как класс, должен был быть подчинен победителям. Не случайно, что в этом кризисе впервые вооруженные силы действовали как единое целое (за исключением некоторых единичных случаев), в то время как ранее при возникновении враждебности между отдельными группами буржуазии они всегда тоже делились.
