В XIX веке чилийский господствующий класс состоит главным образом из консервативной латифундистской олигархии и коммерческой буржуазии либерального толка. Конфликты между этими двумя фракциями и предопределяют в самом существенном чилийскую историю прошлого века.
При Порталесе (1829–1841 гг.) и Бульнесе (1841–1851 гг.) господствовала помещичья фракция, которая проводила протекционистскую экономическую политику. В этот период вооруженные силы помогали создавать автократическую республику, не страшась выступать даже против каудильо, появившихся в их собственных рядах в ходе борьбы за независимость.
Виднейшим представителем буржуазной идеологии является министр и торговец Дьего Порталес, которого убили взбунтовавшиеся солдаты. Сейчас он превратился в любимого героя хунты в силу своих авторитарных воззрений. Генерал Мануэль Бульнес вслед за Порталесом окончательно устанавливает систему правления. Военные выполняют свои профессиональные задачи главным образом в лесных пограничных районах[57] на юге страны, ликвидируя сопротивление арауканских племен, которое в течение трех веков не смогли сломить испанские завоеватели. Наследие, полученное от первоначальных обитателей Чили, передается крупным землевладельцам, жадным до захвата и эксплуатации пшеничных полей. Но истинный геноцид по отношению к мапучес не кончается до тех пор, пока не достигается «успокоение араукании»[58] примерно к 1885 году.
При президентстве Монтта (1851–1861 гг.) к власти приходит либеральная фракция, которая открывает страну для британских капиталов и английского импортера. Доля Чили во внешней торговле Англии поднимается с 38 процентов в 1845 году до 50 процентов в 1875 году. В 1880 году 80 процентов всего чилийского экспорта шло в Великобританию, откуда она везла 45 процентов всех импортируемых товаров.
Главные статьи экспорта — медь, селитра и сельскохозяйственные продукты (особенно пшеница). Монополия Англии включает и транспортировку товаров, перевозимых на судах под английским флагом. Однако само же производство все еще находится в основном в руках национальной буржуазии, составляя основу ее политической власти.
Положение изменилось, когда к концу XIX века английский империализм совершил качественный скачок в мировом масштабе и из капитализма свободной конкуренции перешел в стадию монополистического капитализма, заменив экспорт товаров экспортом капиталов. Поощряемая англичанами и с их помощью во время Тихоокеанской войны (1879–1883 гг.) Чили завоевывает провинции Тарапака и Антофагаста с их богатыми селитряными месторождениями. По прошествии немногих лет английский капитал добивается абсолютного контроля над этими источниками сырья.
В 1884 году после Тихоокеанской войны английский капитал контролировал «только» около 34 процентов добычи селитры в Чили по сравнению с 36 процентами чилийского капитала и 30 процентами капитала из других европейских стран, главным образом Германии и Франции. Шесть лет спустя англичане стали хозяевами и господами «чилийского» нитрата: из 77 рудников 60, включая самые большие и самые продуктивные, принадлежали англичанам. Немцы владели четырьмя, чилийцы — тремя.
Это экономическое вторжение вызывает отпор определенных кругов чилийской буржуазии. Рождающаяся национальная буржуазия ищет пути модернизации страны, обеспечения ее инфраструктурой и средствами транспорта и связи, используя ресурсы, получаемые от добычи селитры, на индустриализацию. И как глашатай этих «националистических» кругов появляется Хосе Мануэль Бальмаседа, избранный в 1886 году президентом. Его программа, ничего общего не имеющая с левыми воззрениями, была направлена на сохранение некоторых остатков экономической и политической независимости Чили, требовала больших налогов на селитряную промышленность, которые шли бы на развитие инфраструктуры, столь необходимой стране.
Бальмаседа планировал также необходимую национализацию, которая не затрагивала собственно рудники, а только часть британских железных дорог, банков и акведуков, связанных с селитряной промышленностью. Английские капиталисты совсем не желали терпеть подобные крайности. Конгресс, в котором защитники империалистических интересов имели большинство (многие члены этого большинства, как стало известно много лет спустя, были куплены на средства «Фонда подкупа и коррупции», созданного заинтересованными английскими фирмами), выступил против президента.
