— Если ты хочешь внести свой вклад в жизнь ашрама материально, брат мой, — ответила женщина, — будет лучше, если ты оплатишь счет за свет. Наша чистая карма не позволит нам остаться без пищи. Но вот забота о деньгах слишком далека от процесса самосовершенствования.
— Как скажете, — согласился Варнак.
Общий ужин, состоявший из большой чашки почти прозрачной горячей воды и пары кусочков булки на нос, для крепкого отставника был все равно что ничем, по Еремей не роптал, вслед за всеми забрался на чердак, по высоте наполовину забитый лежалым сеном. У большинства сектантов здесь имелись подстилки из старых скатертей, простыней или просто кусков брезента, однако прочная мотоциклетная ветровка и штаны из той же плотной плащовки позволяли Варнаку и так не бояться уколов сухих стеблей. Дождавшись, когда Тоша выберет себе место, он зарылся в сено рядом и прикрыл глаза, думая, как бы начать разговор. Но все молчали, первым нарушать тишину он не хотел, а вскоре уже услышал спокойное размеренное дыхание спящей девушки.
«То-то от них от всех пряным ароматом отдает», — подумал он, устраиваясь поудобнее, и вскоре тоже провалился в сон.
На рассвете их разбудила музыка релаксации, потом были пения мантр, состоящие из протяжного вытягивания слога «О-ом-м-м-м…», который, по уверениям Галины Константиновны, означал имя солнца, затем последовал завтрак, состоящий опять же из зеленого чая и булки с вареньем. Посему Варнак с огромной радостью получил от старшей квитанцию для сберкассы и ушел — чтобы через полчаса подкрепиться в шашлычной парой больших рубленых шницелей, дополненных капустой брокколи, горстью горошка и жареной картошкой. И уже потом он с чистой совестью занялся делом.
Мэрия Корзова находилась в типовой панельной административной двухэтажке, каковых по территории бывшего СССР понастроено десятки тысяч. Украшалась она широким козырьком у входа, мозаичными космонавтами на столбах, мозаичным же панно «Слава КПСС!» на стене под самой крышей и портретом Ленина, не вынесшим долгих десятилетий и потому потерявшим половину лица, ухо и кусок шеи. «КПСС» оказалась выносливее: панно блестело, как новенькое, омытое дождями и подсвеченное утренним солнцем. Руководство маленького городка — едва насчитывающего пятнадцать тысяч жителей и выживающего за счет всего лишь двух предприятий в виде древнего консервного завода и новенького ангара для сборки и переналадки стиральных машин из импортных комплектующих — с призраками прошлого бороться не собиралось. Вместо истребления надписей и портретов оно предпочло поменять окна на стеклопакеты и укрепить фундамент, оставив все прочее как есть: и памятник Ильичу перед крыльцом, и растрескавшийся фонтан с ржавыми лепестками в форме звезды, и растущую на газонах вокруг могучую сирень, уже достающую до второго этажа. Последнее порадовало Еремея больше всего, поскольку кабинет главы города находился на первом этаже, и подходы к нему закрывались сиреневыми зарослями наглухо. Тут можно было не только крохотные выносные микрофон и камеру видеорегистратора сквозь просверленные в раме дырочки протолкнуть, но и штатную телекамеру любого канала повесить — никто бы не заметил.
В успехе своих стараний Варнак был уверен на все сто. Когда глава администрации ездит на машине ценой в пять своих годовых зарплат, ставит забор вокруг дома ценой в треть оклада за каждую секцию и строит на месте купленной хибарки коттедж, на который нужно вкалывать вообще пятнадцать жизней, не тратясь на одежду и еду, — ежику понятно, что посторонние доходы у бессменной мэрши Корзова обнаружатся при первом же внимательном взгляде. Как-то не очень верилось Еремею, что у дочери местного секретаря обкома ВЛКСМ вдруг взялось и обнаружилось богатое наследство. Тем более что родитель ее оставался жив-здоров, пусть и пребывая на пенсии, и тоже отстраивал себе просторную бревенчатую хатку с бассейном и полем для гольфа, хотя и далеко в области. Где, на сельских просторах, все, само собой, намного дешевле.
Сведения небогатые, но достаточные были почерпнуты Варнаком из интернета, в котором на нескольких страницах «жижи» против Аллы Альбертовны Потохил велась настоящая война боевой оппозицией из доброго десятка активистов, крайне возмущенных неработающим фонтаном, нестертой надписью на здании администрации и неразрешенным митингом против мэра под его окнами. А также тем, что полная газификация Корзова была проведена по коррупционной схеме — к себе в коттедж мэр протащила трубы вовсе бесплатно и, вероятно, даже не установила у себя счетчики.
