И как-то странно... Я занимался. Пыхтел. Плакал. Потом перестал пыхтеть и плакать. Потом перестал быть мишенью на фехтовальной до-рожке. И бить по отцовской ладони уже не приходилось - он хмыкал и го-ворил: "Выбьешь, чем я от наездов отмахиваться буду?" И стипль-чез (1.) вдруг перестал пугать и начал увлекать. И новую одежду приходилось покупать больше по росту и меньше по объёму. А жил я - как прежде. Ко-роче - боялся и получал.
Изменилось всё,когда я вернулся с летних каникул в шестой класс, за лето, проведённое в деревне, практически полностью позабыв, кто я есть в школе. Отдыхал я в Троицкой Дубраве, в восьмидесяти километ-рах от нашего Тамбова,и местные пацаны восприняли меня просто как... как пацана. Не "жиртреста" - да я им уже и не был.
"Тёзка" примотался ко мне в первый же день, когда я шёл домой через парк - для меня этот парк был хуже ночного кошмара с Фредди
Крюгером. Ну и вот. Он что-то сказал. Я смолчал - по привычке, ускорил шаги. Он подскочил спереди, ткнул в губы раскрытой ладонью. А до меня вдруг дошло, что я на полголовы выше его...
... Короче, я услышал,как какая-то тётка орёт "милиция!" - и рванул от валявшегося в куче мусора Олега. Он зажимал глаз и скулил, даже не пытаясь встать. Прямой правой получился у меня сам.
Почти весь этот год я прожил спокойно. Как в сказке. Одного удара хватило, чтобы научить его осторожности. Но совсем уняться он таки не смог - и майским вечером подстерёг меня в парке, почти там же, с двумя "мистерами сиксерами". Очевидно, он считал, что месть - это блюдо, ко-торое едят холодным, хотя вряд ли слышал такое высказывание. "Шес-тёрки" понесли на меня матом, а он, совершенно уверенный в победе, ухмыляясь, их даже оборвал, зловеще сказав: "Ну это вы зря. О покойни-ках плохо не говорят."
Не люблю матюков, честное слово. Одному я выбил челюсть хуком справа и почти тут же встретил Олега прямым в солнечное. Третьего не догнал. Да и не очень старался.
Третий - решающий! - раунд состоялся у нас в конце того же мая. Очевидно, тёзка не мог поверить, что я уплываю из-под его влияния. Они пришли вчетвером и с обрезками арматуры. Я пришёл с Вадимом и с го-лыми руками. Почти.
Чего-то подобного я ожидал и не хотел,чтобы мне проломили голо-ву. Когда я объяснил Вадиму, что к чему и попросил его пойти со мной, он согласился тут же. Мой отец часто повторяет: "Нетрудно умереть за друга. Трудно найти друга, за которого можно умереть."
Короче, может это и высокопарно. На у меня такой друг есть.
Палку я подобрал у входа в парк. Ничего себе палочку. Бить ею я никого не собирался, мне она была нужна, чтобы убрать арматуры, и я не прогадал. Один противник вышел из строя сразу - он, глупенький, сли-шком цепко держался за свой прут, и я вывихнул ему кисть.
Остальных мы немного побили. Вадим занимается не боксом, а са-мбо, но это тоже неплохо, особенно если в тебя вцепляются накоротке. Побили и правда немного - много не понадобилось.
Отцу я рассказал обо всём до конца только после этого, потому что чувствовал себя победителем.Всё,что он мне ответил: "Узнаю,что бьёшь тех, кто слабее - накажу."
Бить тех, кто слабее, я не собирался. В скором времени занял вто-рое место на стипль-чезе, а в начале этого года выиграл первенство го-рода по фехтованию.Дружил с Вадимом и водил компанию с целой кучей ребят и девчонок - и из нашей школы, и нет. Читал. И по мере необходи-мости дрался, тем более, что тёзка по временам "прощупывал оборону". Всё реже и реже. И вот сегодня - под занавес учебного года! - я рассла-бился. Олег ухитрился пристать за школьными воротами к одной девчо-нке. к ней ничего не имею, просто мимоходом указал, чтобы он свалил. Он огрызнулся и врезал мне в глаз.
Такого удивлённого лица, как у него, я в жизни не видел! В следую-щие несколько секунд я подмёл им улицу...но фингал налицо. Точнее - на лице. На моём лице, чтоб его.
Я свернул в парк - тот самый. Народу тут, как всегда, было полно, но парк всё равно казался пустынным, что вполне соответствовало мое-му настроению. Правда, стоило мне об этом подумать, как мимо пронес-лась орда погромщиков младшего подросткового возраста - лет по 12. За ними нёсся дворник Аристарх Степаныч (это не прикол - наградили роди-тели имечком, да?), разя их с тыла метлой и вопя:
