– Ладно, хватит болтать! – сразу посуровел Басарга. – Я по твою душу прискакал. Собирайся, ты мне нужен.
– Да? – резко обернулся к нему датчанин. Несколько мгновений смотрел в глаза, потом глянул на ванты, на боярина, снова на ванты. Вскинул брови: – Не может быть!
– Рот закрой! – потребовал боярин.
– Воля твоя, господин, – заученно поклонился датчанин, ухмыльнулся и добавил: – Однако, мыслю, ленивых пузанов вскорости ждут большие трудности.
– Неправда это, – после короткого колебания ответил Басарга. – На Руси принято престолу и православию служить, а не за титулами гоняться. Царь токмо поместьями и серебром наградить может, но не родовитостью. Слуг храбрых и умелых вырастить для отчины хочу, а не графьев и королей новых.
– Воля твоя, боярин, – опять не стал спорить Роде. – Однако же, коли и у меня здесь потомство уродится, хотел бы его к твоим «сиротам» в компанию определить. Возьмешь?
– Ты хочешь остаться? – теперь удивился подьячий. – Завести здесь семью?
– А куда я денусь, господин? – развел руками датчанин. – Я твой пленник, выкупа мне платить нечем. Видно, судьба.
– Коли судьба, возьму, – пообещал боярин Леонтьев. – Однако же в дорогу все едино сбирайся. Завтра в Вологду поедем.
– Дня три мне дай, господин, – попросил датчанин. – Чтобы уроки на середине не рвать. Хоть в общих чертах объясню, как в открытом море определяться, раз уж в подробностях не получается. А то что же за учение выйдет, коли наполовину брошено? Это как шлюпка с одним веслом получится. Надобно хоть какую палку да во вторую уключину воткнуть.
– Три дня? – Басарга подумал, глядя, как счастливый Егорка шустро скользит по веревочной лестнице вниз.
Интересно, он чей? Мирославы, Матрены? Неведомой софонинской паломницы али просто кого-то из местных смердов?
– Боярин!
– Три дня? – очнулся от задумчивости подьячий. – Три дня не страшно. Заканчивай.
– Благодарю, господин.
– Матрену-книжницу не видел? Счету и письму учит.
– Вроде как в Корбалу отлучилась. Лавка там у нее, от монастыря недалеко.
– Я прошел, прошел! – бегом домчался до датчанина Егорка прыгнул на него и обнял на уровне пояса.
– Молодец! – похлопал мальчонку по спине Роде. – Теперь меч и усы носить имеешь полное право. Ибо – мужик! А еще раз сможешь?
– Смогу! – Егорка отпустил датчанина и снова помчался к вантам, расталкивая других мальчишек.
Басарга хотел было спросить, почему на вантах тренируется одна малышня, но передумал. Сказал же датчанин, что для подростков одни занятия, сложные, а для детей малых – другие. Может статься, на уроке слова Божьего они сейчас сидят или пищали разбирают, сабли точат – кто знает? Сам же хотел как можно большему «сирот» научить. Вот они и учатся.
Оставив Роде заниматься с детьми, подьячий вернулся в усадьбу. Велел позвать старосту. Боярин хотел приказать оседлать лошадь, чтобы обернуться в Корбалу – но Тумрум, выскочив на крыльцо, радостно крикнул:
– Протоплена баня, батюшка! Извольте париться! Вот, и квасок с ледника аккурат туда несу. Пенистый, с хреном и мятой!
– Ну наконец-то! – кивнул Басарга.
Как ни хотелось ему встретиться с Матреной еще раз, но помыться после долгого пути все-таки было нужно. И без того первую ночь грязным провел.
– Ты вот что, Тумрум… Коли Матрена-книжница появится, ко мне ее пришли. Забыл вчера несколько поручений ей дать.
Отчего староста принес в баню квас, а не мед или пиво, Басарга так и не понял. Может статься, день случился постным? На накрытом в предбаннике столе токмо копченая и соленая рыба, маринованные огурцы, моченые яблоки да курага с изюмом. Никакого мяса.
Впрочем, распарился подьячий всласть и без хмельного. Отогрелся, окатился, снова прогрелся до нутряного жара, выскочил наружу, с разбега нырнув в сугроб, побарахтался в нем, вернулся на верхний полок, парился, опять прогрелся, окатился теплой водой, вышел в предбанник отдохнуть…
– Привел я Матрену, боярин! – оказывается, здесь его поджидал староста. – На пути в приют холопы заприметили. Позвать?
– Зови, раз нашел, – сев за стол, подьячий накинул на чресла полотенце, придвинул ближе блюдо с копченым судаком.
