— Под замком, — сказал мужчина — «Жэгорз», повторила про себя Трис — когда Даджа замялась. — Я выбрался из госпиталя. Сказал им, что я выздоровел. И вёл себя как здоровый. Это мне под силу. Они не позвали кухонную ведьму, чтобы осмотреть меня. Понимаешь, она всегда знает правду, и она бы им сказала. Может быть, она по запаху чует, я не знаю, но я целую неделю притворялся таким же, как они. Закрытое крыло было переполнено, и там ещё ждали другие вроде меня, поэтому мне задали несколько вопросов, дали мне аргиб и новую одежду, и отпустили.
— Этот зелёный халат, который ты носишь — не новый, — сказала Даджа, пока Уэнура ставила кастрюлю с супом греться на одну из печей поменьше. — Это тот самый халат, который ты носил, когда помогал мне вытащить остальных во время пожара. На нём до сих пор подпалины.
— Я сказал им, что этот халат приносит мне удачу, — ответил Жэгорз. — Он и принёс мне удачу. Я носил его, и хотя я знал, что губернатор видел меня на пожаре, и я знал, что его палачи придут за мной, я притворился, что я — как те люди снаружи, и сбежал из Кугиско, и это сработало. Так что халат — счастливый, потому что палачи до меня не добрались. И мне на самом деле было лучше за городом, в зелёных полях, только они не зелёные, когда снег. Но трудно есть траву, и я не охотник, поэтому я возвращаюсь в города и деревни, и ухожу оттуда, когда голоса переполняют мою голову, но мне нужно есть.
Он повесил голову:
— Я добрался сюда, один с моим… моим…
Он вздохнул, его костлявые плечи осунулись:
— Безумием.
Уэнура закатила глаза, глядя на Трис, закончившую с луковицами и перешедшую на пастернак. В кухне было душно. Кухарка подошла к ставням и распахнула их.
— Но вот же они, голоса, разве вы их не слышите? — вдруг спросил Жэгорз.
Трис высвободила нить ветерка, поскольку закончила резать луковицы, и позволила ей вплестись в основной поток. Вернулись служанки, заглушая голоса Даджи и Жэгорза. Одна из них взяла на себя нарезку.
— Ну, служанки же вернулись, — сказала ему Даджа.
Трис сняла фартук и повесила его на крючок, затем пошла мыть руки неподалёку от Даджи и Жэгорза, в пределах слышимости.
— Нет! — воскликнул Жэгорз. — Голоса повсюду в городах и деревнях, голоса в воздухе, говорящие о любви, и драках, и деньгах, и семьях, и…
Даджа взяла его ладони в свои, глядя ему в глаза:
— Успокойся, — строго сказала она ему. — Ты в безопасности.
Трис высушила руки, хмурясь.
— Но иногда голоса и видения, хотя видений у меня было не так много, иногда у них есть тайны, и если о них проболтаться, то за тобой начинают охоту мужья и отцы и солдаты с ножами! — возразил Жэгорз.
Он дрожал с ног до головы.
— Они охотятся на тебя, и делают тебе больно, чтобы узнать, откуда ты знаешь об их планах, поэтому нигде не безопасно — даже если это всего лишь кузнец, встречающийся в сарае с женой своего лучшего друга, они делают тебе больно, потому что думают, что ты — шпион!
Трис подошла и закрыла открытое окно.
— Но тут же жарко! — возразила Уэнура. — Нам нужен свежий воздух.
Даджа повернулась, взглянув на Жэгорза. Он замолк, побледнев под своей щетиной. Даджа отпустила его, и он закрыл лицо ладонями. Он всё ещё дрожал.
Трис снова открыла окно, но лишь одну ставню, чтобы воздух не дул прямо в сторону стола Даджи. Ни Даджа, ни Жэгорз этого похоже не заметили, хотя кухарка и служанки вздохнули с облегчением. В кухне действительно становилось жарко.
Трис подошла и уселась рядом с Жэгорзом:
— Откуда ты?
Он дёрнулся прочь от неё.
— Прекрати так угрюмо на него смотреть, — приказала Даджа, хмурясь на рыжую. — Ты своим угрюмым лицом могла бы напугать торговкую дюжину сумасшедших. Жэгорз — моя друг, и я не позволю тебе пугать его.
— Я не думаю, что она меня пугает, — пробормотал Жэгорз.
— А должна бы, — решительно сказала ему Даджа. — Она пугает большинство вменяемых людей.
Она остановила его возражения, подняв свою латунистую руку:
— Ты достаточно вменяемый, даже если безумец.
— Если он и сумасшедший, то, возможно, не без причины, — сказала Трис, закрывая глаза. — Сколько тебе лет, Жэгорз.
Он моргнул, его тонкие губы дрожали:
