Удивительное задание… заставить Шоколадку плакать? Конечно, сделать это не так трудно… А собственно, что происходит?
Вагнер подозвал жестом Хейни и, многозначительно ему подмигнув, шепнул:
– Следи за Зосей.
После этого он вернулся к негритянке.
– В общем, Шоколадка, держись рядом со мной. Наверняка на нас перед рассветом нападут. Выкопай себе в песке укрытие.
– Шоколадка? – Госпожа полковник, а вернее агент ЦРУ, вынула из ранца складную лопатку и принялась копать. – Все поляки такие расисты?
– Несомненно. А если узнают, что ты обрезана, будет хуже.
На этот раз она рассмеялась, однако смех тотчас застрял в ее горле. Вскрикнув, американка отскочила в сторону.
– В моей яме чья-то нога.
Вагнер лениво взглянул на уже побелевшие кости. Сражения на автобанах длились не меньше ста лет. Гораздо удивительнее, если бы в песке не нашлось ничего подобного. Вынув плоскую бутылочку водки, он протянул ее негритянке.
– Хлебни.
Негритянка все еще пыталась овладеть собой.
– Сейчас. – Она потрясла головой, потом выпустила из сумки свою гремучую змею. – Мне кое-куда нужно.
– Делай все тут, – посоветовал он. – Коты-часовые змею не пропустят. А если надумаешь прогуляться без нее, то лишишься своих красивых ножек на первой же мине.
– Как это… тут? При всех?
– Боишься, что тебя изнасилует та чешка? Спокойно. Она уже напичкана амфетаминами до одурения.
Она все же немного отошла, а он, старательно не глядя в ее сторону, отвинтил крышечку и сделал глоток. Через некоторое время негритянка вернулась и, усевшись рядом, прислонилась к его плечу.
– Знаешь… – вздохнула она. – Тут с вами… как бы так… тепло.
Сказано это было вполне естественно. Не будь письма генерала, он мог даже попытаться сделать ей «тепло». Вообще, играла она неплохо. Вот только для чего?
Он подал ей бутылку, и она сделала большой глоток.
– Шоколадка…
– Что, расистик?
– У тебя нет желания слегка объединиться?
Она вздохнула и прошептала:
– Ну, может, и есть. Однако заниматься чем-то таким на глазах у остальных…
Она сделала еще один большой глоток и вернула ему бутылку.
– Почему все так получается?
Вагнер поднял глаза к небу.
Ему уже надоели разговоры на тему: «Как все могло быть хорошо, не случись это шайзе[49]».
Сначала был век пара и электричества, потом эра атома, потом война, американская бойня под Пекином и китайская бомба Чен. А потом снова начался век пара, но без электричества. Никто не знал, чем являются чены. Какие-то бактерии? Наномеханизмы? Крохотульки, вызывающие ионизирующее излучение? Без электричества, благодаря которому действуют электронные микроскопы, выяснить это невозможно. Причем это нечто, эти чены витали в атмосфере Земли, кишели повсюду. И… превращали изоляторы в проводники. А это означало возвращение назад, к факелам, освещающим внутренность бункеров, к добыче каменного угля, к войнам, ведущимся при помощи пушек и пулеметов. Конечно, что-то от периода наивысшего развития человечества осталось. Остались генетические изменения, иммунитет к классическим болезням, некоторое количество передовой химии. Еще со времен войны остались бункеры, позволяющие выжить тем, кто не превратился в чудовищ. Еще сохранились климатические изменения, гигантские моря, возникшие в результате таяния льдов. В целом, если тебе повезло избежать смерти и участи быть съеденным, если удалось поселиться в бетонном укрытии, находящемся под властью мафии или какого-нибудь правительства, можно было даже неплохо жить. Некоторые страны сохранили организационную структуру. Такие, как государства на Дальнем Севере, где добывали уголь и плавили сталь, или те же самые Польша, Марракеш, Африканская Уния, жившие с контрабанды и производства наркотиков. Существовали также всякие альянсы, такие как Бедуины или Арабы, занимающиеся охраной караванов, пересекающих пустыню от Средиземноморья на север и обратно, а также Казаки и Татары, охранявшие дороги на линии Восток – Запад…
Вагнер и не заметил, как заснул.
Проснулся он от одиночного выстрела и мяуканья котов. Поскольку спал он, положив голову на живот негритянки, шея у него затекла и теперь сгибалась с трудом.
