Александр смущённо опустил глаза и покраснел:
— Ну, я встречаюсь, конечно, с одной… Но там ничего серьёзного…
— Понятно, — с улыбкой сказал Гермес и взлетел.
Он начал было поворачивать в сторону Олимпа, но, поднявшись над деревьями, заметил идущую по лесу нимфу Энону и спустился, чтобы её поприветствовать.
— Привет, Гермес, — озабоченно ответила Энона. — Ты не видел Париса?
— А зачем тебе понадобился Парис? — игриво подмигнув, спросил посланник богов.
Энона посмотрела на него удивлённо и даже несколько обиженно:
— Как зачем? Он мой муж.
Гермес покачал головой и, подумав мгновение, серьёзно ответил:
— Нет, Энона, твоего мужа я не видел.
После этого он попрощался с нимфой и полетел к Олимпу.
Вечерело. Закатное солнце освещало Олимп розоватыми нежаркими лучами. Гера с Афиной сидели на ступенях дворца Зевса и грызли орехи. Вообще-то они никогда не были подругами, но в последнее время их часто видели вместе.
Боги уже расходились по дворцам, готовились к отдыху после дневных трудов. Где-то за углом нарушил вечернюю тишину звон доспехов бога войны Ареса, возвращавшегося с какой-то междоусобной стычки.
— А Гефест-то опять на всю ночь куда-то умчался, — довольно громко сказала Гера, как бы между прочим.
— Ах, как жаль его красавицу! — с притворным чувством воскликнула Афина.
После суда Париса они обе называли Афродиту не иначе как красавицей.
— Да, пропадают её прелести без мужской ласки, — согласилась Гера. — Уж как она страдает, бедняжка, как изводится! Надо будет попенять моему сыну, чтобы он уделял ей больше внимания.
Звон доспехов на несколько секунд умолк, а потом послышался снова, но уже тише. Перед богинями появился Арес. Он, неуверенно ступая, подкрался к дворцу Гефеста, приоткрыл дверь и застенчиво сказал: «Я к кузнецу… Он мне меч должен сковать». Богини безразлично пожали плечами.
Арес боком просочился в полуоткрытую дверь и быстро пошёл в спальню Афродиты. Та полулежала на кровати, изящно отставив босую ножку.
— Я к Гефесту, — краснея, повторил Арес. — Он мне меч… А его нет.
— Нету его, — подтвердила Афродита, лениво растягивая слова.
Она склонила голову набок, кокетливо взглянула на неожиданного гостя хитрющими глазами и, накручивая локон на пальчик, спросила:
— А что?
Сразу после захода солнца уже засыпавший Олимп разбудил дикий визг, сливающийся с грязной руганью. Ошарашенные боги выбегали на улицу и тянулись к дворцу Гефеста, откуда и доносились вопли. Дверь была раскрыта, у входа всех встречал хозяин дворца и с коварной улыбкой приглашал пройти в спальню Афродиты. Зрелище, которое там увидели боги, никого не оставило равнодушным: над кроватью висела сеть, свитая из тончайших, почти невидимых, но очень прочных металлических нитей, а в ней барахтались голые Афродита и Арес. Афродита в голос ревела, а Арес только вращал глазами и скрежетал зубами от бессильной злобы.
— Вы только посмотрите, боги добрые, что моя благоверная вытворяет, стоит мне из дома уйти! — разглагольствовал Гефест.
— Мещанин! Ревнивая скотина! — сквозь слёзы выла Афродита. — Ничего не было! Мы только целовались!
Но её слёзы ни у кого не вызвали жалости — только смех.
— Ты хоть успел чего-нибудь? — давясь от хохота, спросил Ареса Гермес.
— Перестань! — одёрнул его Аполлон, сам, впрочем, не сдерживавший смех. — Что ты его изводишь? Ему и так плохо.
— Разве плохо? Я бы сейчас с удовольствием поменялся с ним местами.
— Ты что! Стыд-то какой!
— Не понимаю, чего тут стыдиться.
В дверях показалась Афина. Она была единственной богиней, решившейся посмотреть на непристойное зрелище. Любопытство и желание насладиться позором Афродиты пересилили общественные предрассудки. Впрочем, войдя, она тут же вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Завидуешь, стерва! — крикнула на неё Афродита.
— Чему тут завидовать? — ответила Афина.
Вечная ошибка, свойственная не только лишь богам: всякому хочется возбуждать в других зависть, но стать объектом чьей-то зависти вряд ли кому-то хочется. Афродита и сама понимала, что зависть других богинь ничего не принесёт, кроме неприятностей, но и теперь бы не отказалась от кислого яблока, вручённого ей Парисом.
