Он взял себе еще яичко под майонезом, которое, недолго думая, тоже покрошил в солянку. И теперь выглядел совершенно довольным и собой, и жизнью, и окружающими, в том числе и самой Кирой.
– Вот вы, голубушка, думаете, что нам, офисным работникам серьезной строительной фирмы, легко живется, – вещал он, шмыгая носом и налегая на солянку. – Ан нет! Ошибаетесь! В нашем деле столько подводных камней, вы бы только знали! А конкуренция! Боже мой! Какая в нашем бизнесе конкуренция!
Валерий Иванович, увлекшись, даже всплеснул руками, совсем позабыв, что держит в руке ложку. В результате фонтанчик томатных брызг разлетелся далеко от их столика и обрызгал парочку каких-то молодых людей. Они оглянулись. Увидели, кто именно их обрызгал, и, переглянувшись, пересели подальше, словно хорошо знали Валерия Ивановича и предполагали, чего можно от него ожидать.
Сам Валерий Иванович этого даже не заметил. Он продолжал с увлечением хлебать солянку и рассказывать Кире о тяготах профессиональной жизни. Как быстро сообразила Кира, поговорить ее новый знакомый любил. И главным образом о себе, любимом. Очень скоро Кира стала обладательницей неоценимых сведений о молодости, юности и даже детстве нового знакомого. Между тем ее куда больше интересовал более зрелый период жизни Валерия Ивановича, начавшийся с его трудоустройства в «СтройЛенПластмасс».
– …Ну и вот, когда мне пришлось уйти со службы в банке, то я открыл для себя новый увлекательный мир строительных инвестиций. О-о-о! Вы себе даже не представляете, какие широкие возможности обогащения кроются в этом бизнесе.
– И разумеется, легальные, – многозначительно произнесла Кира.
В ответ Валерий Иванович кинул на нее уважительный взгляд, еще более уважительно прикрыл свои плутоватые глазки и ответил:
– Ну, конечно, дорогая моя! Совершенно легальные! Мы же с вами порядочные люди. О чем разговор!
– Так и что же все-таки произошло с квартирой Петра Мартынова? Как получилось, что на нее начали претендовать другие люди?
– Уважаю! – вскричал Валерий Иванович. – Уважаю деловых и целеустремленных женщин. Позвольте поцеловать вашу ручку, голубушка!
И под взглядами всех посетителей кафе Валерий Иванович от души приложился своими перепачканными томатом губами к ладошке Киры. Ту едва не вывернуло от избытка чувств. Но хвативший к этому времени сто грамм (да еще плюс выпитая в офисе водка) мужчина уже ничего вокруг не замечал.
– Так с вашим другом произошла неприятная история. Его квартира оказалась проданной дважды. Верней, сначала ее купил он, а потом уже мы продали квартиру той женщине.
– Женщине? Какой?
Но Валерий Иванович оказался не так прост. За одну солянку и сто граммов водки он продаваться явно не собирался. Пришлось Кире заказать еще и жаркое, и новый графинчик со спиртным.
– Так вот, – заговорил Валерий Иванович, когда угощение было уже на столе, – женщина та пришла недели две назад. Не помню, как она завела разговор, но я быстро понял, что ее интересует именно квартира Мартынова, и никакая другая. Она очень точно назвала метраж, расположение комнат, этаж и другие технические характеристики. Причем женщина настаивала именно на этом варианте. И была готова переплатить чуть ли не в два раза.
Разницу в цене, как довольно скоро поняла Кира, Валерий Иванович вначале намеревался положить себе в карман. Но тетка оказалась тоже не лыком шита и потребовала полный комплект документов, точную пропись цены в договоре. Валерию Ивановичу оставалось только облизнуться. Зато он получил премию от начальства, которое с удовольствием продало уже проданную жилплощадь.
А что вы хотите, господа? Рынок диктует свои законы. У кого больше денег, тот и прав.
– Продавай! – разрешил Валерию Ивановичу директор господин Утесов. – А тому пентюху, который купил ее вначале, верни деньги. Или… Или лучше продай метры в новом доме. Будет недоволен? Чем? Он за свои деньги получит не скромную двушку, а шикарную трешку!
О том, что это будет через три-четыре, а возможно, что и через пять или даже шесть лет, директор предпочел не упоминать. И Валерий Иванович тоже решил не заострять на этом щекотливом вопросе внимания. В конце концов, не все ли ему равно, кто получит вожделенные метры. И если уж быть совсем откровенным, то он бы предпочел, чтобы эти метры оказались у него самого.
