– Ты забыл шляпу!
Он махнул рукой в знак того, что шляпа ему не нужна. Машина уже тарахтела, впрочем, нет, скорее урчала. Это был старенький «Шевроле» гранатового цвета. Алан был абсолютно равнодушен к спортивным автомобилям.
– Сегодня будет страшная жара, – настаивала Жозе.
– Пустяки. Садись. Брандон даст мне свою шляпу. У него голова крепкая.
Теперь он только о Брандоне и говорил, они общались лишь с четой Киннелей. Это стало его новой причудой: всем своим видом он показывал, что бессилен вмешаться в чужую великую любовь, называл Еву «моя бедная подруга по несчастью» и натянуто улыбался, когда Брандон обращался к Жозе. Несмотря на совместные усилия Жозе и Киннелей, которые стремились все обратить в шутку, положение становилось невыносимым. Она все испробовала: и гнев, и равнодушие, и мольбу. Однажды она попыталась остаться дома, но Алан почти целый день просидел напротив нее, не переставая пить и расхваливать Брандона.
В этот день они собирались вместе рыбачить. Жозе не выспалась и чуть ли не со злорадством предвкушала тот миг, когда кто-нибудь – Брандон, Ева или она сама – не вынесет этой пытки и взорвется. Если повезет, это может произойти сегодня.
Как всегда в последние дни, понурые Киннели ждали их у причала. Ева держала корзину с бутербродами, она махнула им свободной рукой, попытавшись сделать это весело и непринужденно. Брандон слабо улыбнулся. Рядом покачивался большой катер, на котором их ждал матрос.
Вдруг Алан пошатнулся и потянулся к затылку. Брандон шагнул к нему и поддержал за руку.
– Что с вами?
– Это солнце, – сказал Алан. – Надо было взять шляпу. Голова кружится. – Он сел на каменный парапет и низко опустил голову. Остальные стояли в нерешительности.
– Если тебе плохо, – сказала Жозе, – давай останемся. Глупо выходить в море, когда так палит солнце.
– Нет-нет, ты так любишь рыбалку. Отправляйтесь без меня.
– Я отвезу вас домой, – сказал Брандон. – Вы, видимо, немного перегрелись. Вам лучше не садиться сейчас за руль.
– Так вы потеряете целый час. И потом, вы, Брандон, превосходный рыбак. Пусть лучше меня отвезет Ева, море ее утомляет. Она меня полечит, почитает что-нибудь.
Наступило молчание. Брандон отвернулся, и Ева, взглянув на него, подумала, что поняла своего мужа.
– Пожалуй, так будет действительно лучше. Мне надоели акулы и прочие морские твари. И потом, вы же скоро вернетесь.
Голос ее был спокоен, и Жозе, готовая было возразить, смолчала. Но внутри у нее все кипело. «Так вот чего добивался этот кретин! Притом ничем не рискуя – ведь он видит, что на катере с моряком укрыться негде. А тут еще на все согласная Ева и вечно краснеющий Брандон… И что, в конце концов, он хочет доказать?» Она резко повернулась ко всем спиной и взошла на мостик.
– Ты уверена, Ева… – робко произнес Брандон.
– Ну конечно, дорогой. Я отвезу Алана. Удачной вам рыбалки. Не слишком удаляйтесь от берега – поднимаются волны.
Моряк нетерпеливо насвистывал. Брандон нехотя перебрался на катер и облокотился о перила рядом с Жозе. Алан поднял голову и наблюдал за ними. Он улыбался и выглядел вполне здоровым. Катер медленно отходил от причала.
– Брандон, – вдруг сказала Жозе, – прыгайте. Немедленно прыгайте на берег!
Он посмотрел на нее, взглянул на пристань, которая была уже в метре от борта, и, перешагнув через перила, прыгнул, поскользнулся, потом поднялся на ноги. Ева вскрикнула.
– Ну, что там еще? – спросил моряк.
– Ничего. Отплываем, – ответила Жозе, стоя к нему спиной.
Она смотрела Алану в глаза. Он уже не улыбался. Брандон нервно отряхивался от пыли. Жозе отошла от борта и уселась на носу катера. Море было бесподобным, тягостная компания осталась на берегу. Давно ей не было так хорошо.
Корзина с провизией осталась, конечно же, на набережной, и Жозе разделила трапезу моряка. Рыбалка выдалась удачной. Попались две барракуды, с каждой пришлось побороться с полчаса, Жозе устала, хотела есть, была счастлива. Моряк, по всей видимости, питался лишь анчоусами да помидорами, и, посмеявшись, они решили, что не прочь были бы проглотить по приличному куску мяса. Он был до черноты опален солнцем, очень высок, немного неуклюж, взгляд его имел удивительное сходство с выражением глаз добродушного спаниеля.
