— Вон он! Если вы ничем не заняты сегодня, поймайте его! Живым и невредимым!
Пока они смотрели на Фламеля, он развернулся и побежал к западной подпорке Эйфелевой башни, к Йенскому мосту, но в то время как остальные перебежали этот мост, Фламель свернул направо, на набережную Бранли.
Полицейский кинулся в сторону, надеясь перерезать Фламелю дорогу.
— За мной! — крикнул он, и его отряд выстроился в шеренгу за ним.
Никто из сотен людей, собравшихся у основания башни, даже не взглянул на них.
Дагон подошел к Макиавелли.
— Вы хотите, чтобы я догнал Сен-Жермена и Тень? — Он повернул голову и с хлюпающим звуком раздул ноздри. — Я могу пойти по следу.
Никколо Макиавелли мотнул головой и залез обратно в машину.
— Поехали отсюда, пока журналюги не нагрянули. Сен-Жермен до боли предсказуем. Он наверняка отправился в один из своих домов, а все они у нас под наблюдением. Остается надеяться, что мы схватим Фламеля.
Дагон с бесстрастным лицом захлопнул дверь машины за своим хозяином. Он посмотрел в ту сторону, куда убежал Фламель, и увидел, как тот исчезает в толпе. Полицейские были у него на хвосте и бежали быстро, несмотря на тяжелые бронежилеты и оружие. Но Дагону было известно, что за несколько столетий своей жизни Фламель не раз убегал и от людей и от нелюдей, ускользал от чудовищ, которые стали легендой еще до эволюции обезьян, и умудрялся перехитрить монстров, которые не имели права существовать где-то, кроме ночных кошмаров. Дагон сомневался, что полиция схватит алхимика.
А потом он вскинул голову и снова раздул ноздри, потому что уловил запах Скаты. Тень вернулась!
Вражда между Дагоном и Тенью длилась много веков. Он был последним из своего рода, потому что однажды ночью две тысячи лет назад она уничтожила всю его расу. К глазам чудовища, спрятанным за огромными зеркальными темными очками, подступили липкие бесцветные слезы, и он поклялся: независимо от того, чем кончится дело между Макиавелли и Фламелем, на этот раз он отомстит Тени.
— Идите, а не бегите, — скомандовала Ската. — Сен-Жермен, иди впереди, дальше Софи и Джош, а я прикрою сзади.
Ее тон не допускал возражений.
Они перемахнули через мост и свернули направо, к авеню Нью-Йорк. Еще несколько поворотов — и они оказались в узком переулке. По-прежнему было раннее утро, и улицу окутывал полумрак. Температура сильно упала, и близнецы тут же заметили, что пальцы Сен-Жермена, которыми он едва касался грязной стены, оставляют след из крошечных искр.
Софи нахмурилась и порылась в своих воспоминаниях… то есть в воспоминаниях Аэндорской ведьмы. Она попыталась вспомнить, кто такой граф Сен-Жермен. Заметив, что брат искоса поглядывает на нее, она вопросительно подняла брови.
— Твои глаза стали серебристыми. Всего на секунду, — объяснил Джош.
Софи оглянулась на Скату, замыкавшую процессию, а потом посмотрела на мужчину в кожаном пальто. Ни один из них не услышит, если она скажет кое-что.
— Я пытаюсь вспомнить, что мне известно… что известно ведьме о Сен-Жермене.
— И кто он такой? — спросил Джош. — Я никогда о нем не слышал.
— Это знаменитый французский алхимик, — прошептала она. — Он и Фламель — одни из самых загадочных фигур в истории.
— Он человек? — спросил Джош довольно громко, и Софи шикнула на него.
— Он не старейшина и не из второго поколения. Да, он человек. Даже Аэндорская ведьма многого о нем не знает. Впервые она встретилась с ним в Лондоне в тысяча семьсот сороковом году. Она сразу поняла, что это бессмертный человек, а он сказал, что открыл тайну бессмертия, когда учился у Николя Фламеля. Но не думаю, что ведьма поверила. Он признался ей, что усовершенствовал формулу бессмертия, пока путешествовал по Тибету, и теперь ее не нужно обновлять каждый месяц. Но когда ведьма попросила копию, он сказал, что потерял формулу. Кажется, он свободно владеет большинством языков мира, к тому же он великолепный музыкант, и у него репутация хорошего ювелира. — Ее глаза снова сверкнули серебром. — Ведьма ему не очень доверяла.
— Значит, и мы не должны, — прошептал Джош.
Софи кивнула, соглашаясь.
— Но Николя любит его и, очевидно, доверяет ему, — медленно произнесла она. — Почему?
