— Как где?! — ответили бесконечные стены, убегавшие вперед и назад. — Как где? Как где? Как где?
— Ну да: где?
— В гостинице! В гостиницетиницетинице…
— Разве это гостиница? Коридор какой-то! А брат Иван где? — не унимался Володя.
Но стены на это ничего не ответили. Бесконечные были эти стены, уходившие вперед и назад и заворачивавшие с обеих сторон куда-то по кругу. Коридор был узкий, Володя стоял в нем сиротливо и одиноко, не зная, куда идти. Ни дверей, ни окон в стенах не было, но свет проливался откуда-то — невидимый, холодный, даже безжизненный.
— И муравьев что-то не видать! — прошептал Володя в траве возле потухающего костра. — Все похвалялись помочь, а когда надо, их и нету…
Он не знал, что лежит возле костра на красивом, свободном, вольном месте, что уже начинается утро — бледнеет восток над рекой, а видел себя в бесконечном узком коридоре гостиницы. Только гостиница эта была без номеров и без людей. Один только бесконечный, заворачивающий по кругу коридор. И Володя пошел по нему — все быстрей и быстрей, а потом побежал: все время по кругу, по бесконечному кругу; долго бежал, как белка, пока у него не закружилась голова, и тогда Володя упал возле гладкой молчащей стены на каменный пол… Поднявшись, он вдруг увидел возле себя дедушку Мартемьяна и чуть не закричал от радости, но сдержался.
— Ищу я тебя тут, — улыбнулся дедушка. — Сам вот чуть не заблудился…
Дедушка стоял маленький, как всегда крепкий.
— Пойдем отсюда, — прошептал Володя. — Хочу домой, на Илыч, не нравится мне тут…
— И мне не нравится! — кивнул дедушка. — Неба не видать! Ни травы, ни деревьев! То ли дело у нас!
— А как мы выйдем-то? — спросил Володя.
— Я тут разных корешков захватил, — сказал дедушка, присаживаясь на корточки на пол. — Вот здеся, в узелочке…
Дедушка развязал и расстелил на каменном полу бабушкин черный платок с красными розами, давно поблекший, выцветший, хорошо знакомый Володе. В платке были еще узелочки, маленькие, серенькие, с разными травами, которые дедушка всегда собирал в тайге — по берегам Илыча, и в чаще, и на солнечных полянках, и на болоте. Дедушка стал в них копаться, развязывая и опять завязывая. Он рылся в них любовно, не спеша. Володя терпеливо смотрел, потому что знал — зря не будет дедушка рыться. Найдет сейчас лекарство в их трудном положении.
— Вот это лютики, — приговаривал дедушка, развязывая и опять завязывая узелки. — Если покрепче спать захочешь, — лютики, сон-трава; а вот это чистотел — млечный сок его против бородавок годится; а вот это — разные царапины лечить — анютины глазки; а вот это тоже раны присыпать: плауны, споры, лишайники…
— Ну, а где же наша трава-то, чтобы нам отсюдова выйти? — спросил Володя.
— Сейчас, сейчас, — приговаривал дедушка. — Вот это вот одуванчики — против запоров очинно хорошо помогает… а вот она и наша травка дорогая: душевник! — Дедушка достал из сморщенной временем тряпочки сухие, поломанные стебельки с держащимися кое-где бледно-розовыми цветами.
Володя смотрел, как дедушка пересыпал душевник из тряпочки на платок, потом разорвал тряпочку на две части и стал брать душевник щепотками, деля его в разорванные тряпочки на две равные кучки…
— А почему эту траву душевником зовут? — спросил Володя.
— Потому что сила в ней магическая, душевная сила заложена, — таинственно прошептал дедушка, любовно перекладывая траву. — Надо эту траву всегда на груди в тряпочке носить. Тогда никогда не заблудишься. Отовсюду тебя эта трава домой приведет. Вот наш Иван смеется надо мной за эту траву. А напрасно! Что вы, молодые, в травах-то понимаете? А небось как живот заболит, так сразу ко мне: дай травку! И всегда-то так надо, не только когда живот болит, — закончил дедушка, завязывая узелки.
— Вот, спрячь за пазухой, — сказал он, протягивая Володе узелок, другой взял сам.
— Теперь пойдем? — спросил Володя. — В какую сторону?
— Теперь еще компас надо раскрутить, — сказал дедушка.
Володя слышал, что дед Мартемьян умеет раскручивать компас, но и об этом Володя тоже никогда нигде не болтал — боялись за это в деревне деда. Шепотом, слухами пробавлялись иногда по сторонам. За глаза. А если когда кто и спрашивал об этом дедушку, тот только смеялся: «Да что вы, — говорит, — какой такой компас раскручивать?! Болтаете разные глупости!» Но Володя верил: умеет дед раскручивать компас!
