Я не стала произносить это вслух, но мне тоже всегда хотелось, чтобы у меня была мама.
– Нам будет так хорошо, Мэгги. Тебе, Шерил и мне. Мы будем делать маникюр, сидеть у бассейна, пить лимонад и листать журналы. Мы сможем делать все, что так не нравится парням.
Она обняла меня на прощание, а потом вышла и выключила свет.
Мне не спалось.
Я долго ворочалась с боку на бок и хныкала, но папа не слышал меня, потому что он был там, на первом этаже. Он спал в своей спальне вместе с Кэти. Даже если бы я захотела найти его, у меня бы ничего не вышло, потому что в коридоре было темно, а темноту я ненавидела больше всего на свете. Я шмыгнула носом, изо всех сил пытаясь считать овец, но у меня ничего не получалось.
– Что с тобой? – спросил смутный силуэт в дверном проеме.
Я ахнула и села на кровати, обхватив руками подушку.
Тень придвинулась ближе, и я тихонько выдохнула. Это Брукс. Его растрепанные волосы торчали во все стороны, а на щеках были следы от подушки.
– Перестань плакать. Я из-за тебя не могу заснуть.
Я шмыгнула.
– Прости.
– Так в чем дело? Ты скучаешь по дому?
– Нет.
– Тогда что случилось?
Я смущенно опустила голову.
– Я боюсь темноты.
– А, – он секунду щурился, а потом вышел из комнаты.
Я так и не отпустила подушку и удивилась еще сильнее, когда Брукс вернулся. Он что-то принес с собой и подошел к стене, чтобы вставить вилку в розетку.
– Кельвину ночник не нужен. Его мама просто поставила лампу к нему в комнату. – Он поднял бровь. – Так лучше?
Я кивнула.
Лучше.
Он зевнул.
– Ну, ладно, спокойной ночи… эм… как там тебя зовут?
– Мэгги.
– Спокойной ночи, Мэгги. Здесь, в нашем городке, тебе совершенно нечего бояться. Здесь всегда безопасно. Здесь ты в безопасности. И если это не поможет, уверен, ты можешь лечь на полу в комнате Кельвина. Он не будет возражать.
Он ушел, растрепывая свои и без того взъерошенные волосы.
Мой взгляд упал на ночник в форме ракеты, и мои глаза начали закрываться. Я устала. Я была в безопасности. Меня защищала ракета, подаренная мальчиком, с которым мы только что познакомились.
И если раньше я не была в этом уверена, теперь я знала.
Папа был прав.
– Навсегда, – прошептала я себе, все глубже погружаясь в сон. – В этот раз – навсегда.
