Сэр Энтони Ситон придирчиво осмотрел накрытый к завтраку стол.
– И это называется едой, – сказал он. – Наш французишка-повар заслуживает того, чтобы его немедленно выставили.
– Он уже уволен, отец, – сказала Ребекка Ситон, не поднимая глаз от альбома, лежавшего рядом с ее прибором. – Ты еще вчера его выгнал.
Отец нахмурился.
– И правильно сделал. Этого наглеца надо было уволить давно. Однако почему до сих пор не нашли ему замену?
– Для этого требуется время, особенно если принять во внимание, что все агентства по найму немедленно захлопывают двери, стоит мне приблизиться к ним. Мы так часто меняем слуг, что с нами никто не хочет иметь дела. Нам еще повезло, что судомойка умеет немного готовить.
– Ты так считаешь? По-моему, ты вообще не замечаешь, что ешь. – Сэр Энтони бросил на дочь сердитый взгляд. – Почему бы тебе самой не заняться хозяйством?
Зная, что настроение отца не улучшится, пока он не выпьет утреннюю чашку чаю, Ребекка отложила карандаш и стала наливать отцу чай. Она положила сахар, добавила немного молока и протянула отцу дымящийся напиток.
– Если я буду заниматься хозяйством, то не смогу помогать тебе в мастерской.
– И то верно. – Отец сделал глоток горячего чая. – Жаль, что сбежал этот сукин сын Морли. Он мало что смыслил в домашнем хозяйстве, но это лучше, чем ничего.
– Ты беседовал с молодым человеком, которого мистер Морли порекомендовал на свое место? – спросила Ребекка, уже заранее зная ответ. Лицо отца недовольно сморщилось.
– Безмозглый щенок. Мне он совершенно не подходит.
Ребекка тяжело вздохнула. Объявления о найме нового секретаря уже были разосланы в газеты. Поскольку у отца не хватало терпения беседовать с каждым из них, ей самой скоро придется столкнуться с полчищем претендентов. Оставалось только надеяться, что найдется подходящий человек, и чем скорее, тем лучше.
– Два агентства обещали мне прислать сегодня хороших поваров. Бог даст, один из них нам подойдет.
Отец положил на тарелку два кусочка ветчины.
– Хотелось бы надеяться, что это не будет очередной артист не от мира сего, меньше всего заботящийся о своем прямом деле.
– Постараюсь не брать такого, – сухо ответила дочь. – Достаточно с нас одного темпераментного художника.
На лице отца внезапно появилась улыбка, которая обезоруживала даже его врагов.
– Правильно – это я. – Он заглянул в альбом дочери. – Над чем ты сейчас работаешь?
Ребекка протянула альбом отцу.
– Я пытаюсь нарисовать Даму с озера[1]. Как ты находишь эту композицию?
Отец внимательно изучил рисунок.
– Интересно задумано: наполовину нимфа, наполовину воительница. Мне нравится, как она держит меч и ее волосы относит течением.
Это была высокая оценка, данная сэром Энтони Ситоном рисунку своей дочери, который обычно бывал очень резким, когда дело касалось искусства. Ребекка встала из-за стола, надеясь в душе, что ее отцу удастся найти подходящего секретаря, и это дало бы ей возможность поскорее приступить к новой картине.
Ребекка намеревалась сделать только несколько набросков своей будущей картины «Дама с озера», но так увлеклась, что не заметила, как наступил полдень, а ведь ей предстояло дать еще несколько объявлений в газеты по поводу секретаря. Однако время ушло, и она безнадежно опоздала. Пропади все пропадом! Настроение было испорчено, и, что хуже всего, работа над картиной не клеилась.
Ребекка поднялась и потянулась, разминая затекшие руки и спину, затем пересекла комнату с наклонным потолком и подошла к окну, не выпуская из рук альбома. Ее мастерская занимала половину мансарды и была для нее святая святых. Никто не мог зайти сюда без ее разрешения, даже отец.
