Тот мнётся. Потом роняет:
– Это ваши проблемы. Приказ императора – фиорийцам взять город Кытх. А как, чем – это ваши проблемы.
Задумчиво смотрю на карту, и что-то начинает прорезаться. Правда, пока очень смутно, но уже брезжит…
– Империя поможет нам?
Герцог прищуривается:
– Смотря чем.
– Нам понадобится масло. Очень много вашего масла. Ещё – растительная вата. И – полное одобрение всех наших действий при взятии города. Ну и, естественно, полное невмешательство имперских воинов, а также чиновников и полководцев в операцию по захвату крепости.
Рёсец задумчиво чешет подбородок, потом кивает:
– Думаю, это можно устроить.
Дочка Ымпа глумливо смеётся:
– Собираетесь смазать пятки, чтобы быстрее сбежать из империи? Но тогда мой отец двинет армию на Фиори! И казнит всех дезертиров.
Я поворачиваюсь к ней, молча протягиваю руку, затем хватаю за воротник и бросаю на подставленное колено. Её смех обрывается, потому что дыхание сразу останавливается. Я угодил ей в солнечное сплетение. Затем с размаху опускаю свою ладонь на её задницу. Сочный шлепок пушечным выстрелом звучит в мгновенно воцарившейся тишине шатра. У дель Хааре отвисает челюсть, но я успеваю заметить промелькнувшую улыбку в глубине его глаз. Ого! Девица, похоже, успела допечь вояку за время пути… Её тушка летит к выходу, где она корчится на земле, пытаясь вдохнуть хотя бы частичку воздуха.
Я лениво произношу:
– Герцог, если я сказал «любых рёсцев», то членов императорской семьи это тоже касается. Особенно какой-то там сороковой или пятидесятой дочери, которую отец вряд ли даже помнит в лицо.
Поворачиваюсь к лежащей побагровевшей девице, которой наконец удалось начать дышать, и её плоская грудь ходит ходуном, мелко-мелко и часто одновременно.
– Если ты ещё раз посмеешь подать свой голос, когда разговаривают мужчины, я отдам тебя своим солдатам. У них уже давно не было женщин.
– Мой… отец…
– У императора почти сто потомков. И отсутствие одного или одной из них он переживёт, если вообще заметит. А вот ещё один город под рукой империи – достойная цена за твою голову.
До неё доходит. Глаза наливаются слезами. Она, всё ещё сидя на земляном полу, судорожно давит беззвучные рыдания.
Я поворачиваюсь к дель Хааре:
– Вы неплохо говорите на фиорийском, герцог.
Он очень спокойно отвечает:
– Моя вторая супруга – родом из вашей страны.
Так же спокойно я киваю в ответ, стараясь не показывать того бешенства, которое вспыхнуло у меня внутри после этих слов, – значит, Лиэй всего лишь вторая жена? Чтоб этому Тумиану на сковородке у Нижайшего угольков подкинули ещё! Подлец… Кручу рукой в воздухе в неопределённом жесте:
– Нечто такое припоминаю, вроде как два года назад кого-то выдали замуж в вашу страну… Обсуждали на Совете.
Герцог удивлён, а Урм снова хмурится. Значит, пора прекращать.
– Когда войска из Фиори должны выдвинуться для захвата города?
На лице рёсца явное облегчение.
– До конца этой недели.
Значит, через пять дней…
– А поставки затребованных нами материалов?
– Подвоз будет организован прямо к Кытху.
– Хорошо, – киваю ему. – Армия выдвинется в указанный срок. Но город мы возьмём лишь в случае, если всё, что мы просим, будет нам предоставлено.
Дель Хааре тоже кивает. Но тут неожиданно подаёт голос соплячка. Рыдать она закончила и, кажется, снова обрела привычную наглость. Хоть дождалась, когда мы закончили разговор, и то хорошо.
– Передайте императору, герцог, что я остаюсь с ними, чтобы убедиться, что варвары сдержат своё обещание.
Глаза вельможи лезут на лоб, но, похоже, для рёсцев пожелания родственников императора – закон. Он склоняет голову и делает шаг к выходу, но я бросаю ему вслед:
– Кытх мы захватим. Только толку от этого, а также выгоды Рёко не получит.
– Почему?! – в один голоса спрашивают и дочка Ымпа, и герцог.
В ответ я жёстко усмехаюсь:
– Для вашего императора жизнь одного рёсца дороже всех наших, вместе взятых. Для меня же – жизнь любого фиорийца куда дороже всей вашей империи. Поэтому я не собираюсь класть наших солдат зря в угоду амбициям. Рёко хочет этот город? Оно его получит. Но сколько жителей там выживет – это уже проблемы империи.
