Чуть слышно звякает колокольчик над дверью в мои покои. Она раскрывается, и я слышу уже почти забытый голос:
– Мама, это вы?
Занавеска, прикрывающая по принятой у ушастых манере вход в спальню, откидывается, и на пороге появляется… появляется… Она смотрит на меня припухшими от сна глазами, ещё не поняв, действительно ли это я или ей кажется? Моя жена изменилась. Что-то в ней не так, но я не могу понять что… Саури едва слышно вскрикивает, кусая себя за руку, а я, забыв обо всём, делаю стремительный шаг вперёд и, обняв её, подхватываю на руки, жадно целуя её в губы. И… Её руки обвиваются вокруг моей шеи. Ответный поцелуй жены не менее страстен, чем мой. Ооли лишь выдыхает:
– Любимый мой…
А её глаза… Её волшебные, огромные светлые глаза манят и дразнят меня… И вдруг я слышу тихое кряхтение, а мгновение спустя негромкий плач. Саури тут же отпускает меня, ловко выворачивается из объятий и стремительно скрывается обратно в спальне. Какого… Я влетаю следом, и… Не может быть… Как же так… Откуда?! Ведь её невинность досталась мне! Как?! Моя жена склонилась над колыбелью, в которой машет ручками укутанный в пелёнки младенец, затем вынимает малыша, поворачивается ко мне. На её лице одновременно и смущённая, и гордая улыбка. Изменила, да ещё и хвастается?! Гнев вскипает во мне, но тут я замечаю, что в этом ребёнке что-то не так… Да, он закутан по грудь, но его ручки и головка свободны… Его ушки заострены. Но вот глаза… Глаза… Но они же мои!!! У саури таких глаз не бывает! Просто не бывает! А сзади раздаётся шёпот:
– Ооли родила месяц назад. У тебя девочка, Атти.
– Девочка? Но… как… Это же…
Жена подходит ко мне, я вижу потёки молока на её груди под тонкой рубашкой. Теперь она смущается.
– Я тоже так думала… что это невозможно… Ведь мы разные… Но ты забыл, что ты не совсем человек, супруг мой?
Нижайший меня побери! А ведь действительно… Получается, что между нами… что у меня и Ооли возможны общие дети? Значит, у нас будет нормальная, полноценная семья?! С детьми и всеми радостями жизни? Высочайший, благодарю тебя за это чудо!
Но тут моя жена замечает осторожно выглядывающую из-за платья моей мамы Аами. Её губы сжимаются в ниточку, и она цедит:
– Ты кто?
Я улыбаюсь ей в ответ, потом бережно прижимаю к себе жену и ребёнка на её руках, шепчу в острое ушко, торчащее из-под перепутанных со сна волос:
– Спрашивай на родном языке, милая…
Мгновенный взгляд на меня, недоверие, потом моя саури произносит на своём наречии:
– Девочка, ты из Истинных кланов?
Аами стягивает с себя пушистую шапочку-таблетку, кланяется на тушурский манер, и я вижу, что ответа уже не надо. Уши малышки – точная копия тех, что имеет моя жена…
– Я – младшая из рода Ас Яввар ур Хейал ти Моори…
– Что?! Повтори сейчас же! Повтори! Слышишь?!
Девочка напугана, но чётко произносит:
– Я – Аами Ас Яввар ур Хейал ти Моори. Младшая.
– Матерь богов…
И я замечаю, как на глазах жены появляются слёзы.
– Вы знакомы?
Она с трудом сглатывает, потом выдавливает:
– Получается, что она дочка моего пропавшего без вести старшего брата…
В это время ребёнок на её руках вдруг громко плачет и начинает махать своими ручками. Всё мгновенно забыто, и Ооли отталкивает меня:
– Иди мойся, баня топится всегда, Волк Парда. А я покормлю нашего ребёнка…
Моя жена явно смущается моих объятий. И кажется, я прощён и помилован…
– Хорошо.
Делаю шаг назад, ведя впереди себя старшую дочку, уже старшую, но в дверях замедляю шаг и оборачиваюсь. Ооли тут же поднимает повыше вовсю чмокающую малышку, чтобы прикрыть обнажённую грудь, заливается краской, и тут я произношу:
– Я люблю тебя, жена моя.
Её глаза расширяются больше всяких пределов, губы что-то беззвучно шепчут, потом она машет – иди, мол. Подчиняюсь, выходя в зал, где уже меня ждёт улыбающаяся мама. При виде непокрытой головки Аами с её ушками доса Аруанн облегчённо вздыхает:
– Всё в порядке, милая? – Затем смотрит на меня. Спустя пару минут машет рукой, спрашивает: – Тебе не говорили, что твоя улыбка напоминает гримасу блаженного?
Спохватываюсь, снова надеваю привычно спокойную маску, хотя это неимоверно тяжело.
