В этот волнующий момент я услышал, как в прихожей распахнулась дверь и женский голос крикнул:
– Джордж, а чей это «мерседес»?
Голос был добрый и нежный, но с беспощадным бруклинским акцентом («
Джо-о-о-ш, чей этт миси́дэ-э-с?»), а мгновение спустя в кухню вошла одна из самых очаровательных женщин, каких я только видел. Совсем крошечная, ростом футов пять, весом фунтов сто. У нее были рыжевато-светлые волосы, медово-карие глаза, точеное маленькое лицо и идеальная ирландская кожа, испещренная веснушками. На вид около пятидесяти, но сохранилась она отменно.
Джордж сказал:
– Аннет, рекомендую, это Джордан. Джордан, познакомься, это Аннет.
Я собирался пожать ей руку, но Аннет вместо этого тепло меня обняла и поцеловала в щеку. От нее пахло чистотой, свежестью и каким-то очень дорогим парфюмом, который я не смог определить. Затем Аннет с улыбкой отстранилась, держа меня за плечи и внимательно разглядывая.
– Ну, одно я могу сказать – ты не из тех бродяг, что Джордж притаскивает домой обычно, – сказала она наконец.
Тут мы все немного посмеялись, а потом Аннет извинилась и принялась за свои обычные хлопоты, а именно – стала делать жизнь Джорджа как можно более комфортной. На столе моментально появился свежий кофе, а также торт, пирожные, пончики и тарелка фруктов. Потом она предложила накормить меня ужином, потому что ей показалось, что я слишком худой, на что я сказал, что ей бы посмотреть на меня сорок три дня назад!
Потягивая кофе, мы продолжали обсуждать способы мести. Аннет тут же включилась в обсуждение.
– Сдается мне, он настоящий засранец (
заса-а-анис). По-моему, у тебя есть полное право отрезать ему
cojones. Правда же, Гвибби?
Гвибби?Что за странное домашнее прозвище у Джорджа! Мне оно в принципе понравилось, но ему как-то совсем не подходило. Лучше бы «Гризли», подумал я… Или «Голиаф», или «Зевс»…
Гвибби кивнул и сказал:
– Я думаю, он заслуживает медленной и мучительной смерти, поэтому хочу еще поразмышлять об этом сегодня вечером. Можем завершить работу над нашим планом завтра.
Я тоже кивнул.
– Конечно! Он должен гореть в аду.
– А что ты завтра скажешь Джордану, Гвиб? – поинтересовалась Аннет.
Гвиб уклончиво ответил:
– Я же сказал, хочу еще поразмыслить об этом ночью, а спланируем все потом!
Я с улыбкой покачал головой.
– Это уж слишком! Так и знал, что вы надо мной издеваетесь.
Аннет воскликнула:
–
Яне издевалась! Я правда думаю, что он заслуживает, чтобы ему отрубили
cojones! – в ее голосе звучало негодование. – Джордж постоянно занимается такими случаями, и я еще ни разу не слышала, чтобы жене не давали помочь мужу лечь в клинику. Верно, Гвиб?
Тот пожал могучими плечами.
– Не люблю выносить суждение о методах коллег, но в этом случае, кажется, ему не хватило
теплоты. Я уже сотни раз убеждал людей лечиться и знаю, что самое важное – это чтобы человек понимал, что его любят. И что его обязательно поддержат, если он сделает правильный выбор и решит завязать. Я бы никогда не стал рекомендовать жене не видеться с мужем. Никогда.
Он снова пожал огромными плечами:
– Но все хорошо, что хорошо кончается, правда? Ты жив и здоров, и это уже чудо. Хотя я не уверен, что ты до конца очистился.
– В каком смысле? Конечно, очистился! Через несколько часов будет сорок четыре дня, как я ни к чему даже не прикасался. Клянусь.
– Ну-у-у, – протянул Джордж, – ты сорок три дня не пил и не принимал наркотики, но это не значит, что ты по-настоящему
очистился. Это разные вещи, правда, Аннет?
Аннет кивнула.
– А ты расскажи ему про Кентона Родса, Джордж!
– Об этом владельце сети универмагов? – удивился я. – А что с ним?
Джордж заговорил:
– На самом деле речь о его идиоте-сыне, наследнике империи. У него дом в Саутхэмптоне, недалеко от твоего.
Аннет перебила:
– Тут вот какая история: у меня раньше был магазин в двух шагах отсюда, на Уиндмилл-Лейн. Назывался «Бутик Стэнли Блэкер». И мы, значит, торговали потрясающими шмотками и отличной обувью от Тони Лама, знаешь, такая…
Джордж, по-видимому, не терпел пустой болтовни даже от собственной жены, поэтому тут же ее оборвал.
