Зато Картера «волшебные шкатулочки» оставили совершенно равнодушным. Широко улыбнувшись мне, он довольно загукал. Похоже, сын был на моей стороне.
Расцеловав детей на прощанье, мы раз двадцать повторили им, что любим их больше всего на свете, после чего отправились в аэропорт. И всю дорогу думали о том, что всего через десять дней снова увидим их улыбающиеся мордочки.
Проблемы начались в тот самый день, как наш самолет приземлился в Риме. Вся наша компания: мы с Герцогиней, Роб с Шелли, Бонни и Росс Портной (мои друзья детства) и Офелия с Дэйвом Черадини (тоже друзья детства, только Герцогини) – стояла в аэропорту Леонардо да Винчи у ленты транспортера в зале выдачи багажа. И тут вдруг Герцогиня внезапно всплеснула руками.
– Боже милостивый! Джордж забыл сдать мои чемоданы в багаж! Они так и остались в аэропорту Кеннеди! Я вообще осталась без вещей! – Последняя фраза сопровождалась сдавленным стоном.
Я с трудом спрятал улыбку.
– Успокойся, дорогая. Мы с тобой – как та супружеская пара, чьи чемоданы потерялись в аэропорту, разве что мы можем потратить на тряпки в десять раз больше, чем они.
Офелия с Дэйвом бросились утешать расстроенную Герцогиню. Офелия была темноглазая красавица-испанка – гадкий утенок, который превратился в великолепного лебедя. Родившись уродливой, как смертный грех, Офелия поняла, что у нее нет другого выхода, кроме как стать сильной личностью.
Дэйв был довольно симпатичным – заядлый курильщик, он не выпускал изо рта сигареты и вливал в себя примерно восемь тысяч чашек кофе в день. Всегда невозмутимый и даже флегматичный, он, однако, охотно смеялся даже над нашими с Робом шуточками – весьма плоскими, надо признать. Дэйв и Офелия любили все привычное, даже слегка приевшееся – в отличие от нас с Робом, которые, как это бывает у наркоманов, вечно искали приключений себе на задницу.
Тут уж и Бонни с Россом, заинтересовавшись, присоединились к нам. Лицо Бонни походило на маску – перед перелетом она наглоталась валиума. В юности Бонни была пышной, цветущей блондинкой, которую каждый мальчишка-подросток (и я первый) был бы счастлив «употребить». К несчастью, я ее не интересовал. Бонни предпочитала плохих мальчиков, особенно постарше. К тому времени, когда ей стукнуло шестнадцать, она жила с торчком, уже успевшим отсидеть пару лет, а сейчас толкавшим травку на улице. Спустя десять лет, когда ей было двадцать шесть, она вышла замуж за Росса, который тоже только что вышел из тюрьмы, где он мотал срок за торговлю коксом. Вообще-то Росс не был профессиональным пушером – он был всего лишь незадачливым болваном, который решил оказать услугу приятелю. И тем не менее ему выпало счастье подцепить роскошную блондинку Бонни, которая в данный момент, увы, выглядела далеко не роскошно.
Так или иначе, в качестве гостя на борту нашей яхты Росс меня вполне устраивал. Смуглый коротышка с шапкой курчавых волос и густыми черными усами, он время от времени баловался наркотиками, был довольно посредственным дайвером, но зато вполне умелым рыбаком и к тому же ничего не имел против роли мальчика на побегушках, если в этом случалось нужда. Кроме того, Росс обладал острым языком – правда, подшучивал он почти исключительно над Бонни, пользуясь любым удобным случаем, чтобы выставить ее идиоткой. Себя самого Росс, видимо, считал настоящим мужиком, которому все по плечу, в том числе и капризы природы.
Надеясь развеселить помрачневшую Герцогиню, я улыбнулся.
– Брось, Надин! Сейчас схаваем кваалюда и прошвырнемся по магазинам. И все будет как в старые добрые времена, помнишь? Шопинг и допинг, допинг и шопинг! – Я повторял это до тех пор, пока не стало похоже на детскую считалочку.
– Джордан, на два слова! – еще больше помрачнев, Герцогиня потянула меня в сторону.
– Что такое? – с невинным видом спросил я, хотя уже прекрасно понял, в чем дело. Мы с Робом слегка перебрали в самолете, и терпение Герцогини было на пределе.
– Послушай, мне не нравится, что ты по-прежнему глушишь таблетки. Твоей спине уже намного лучше, так что завязывай с этим, понял? – Она покачала головой, давая понять, что очень разочарована. – Раньше я закрывала на это глаза, поскольку знала, как ты страдаешь от болей. Но сейчас… сейчас это… это неправильно, дорогой!
