Виури сидела в одиночестве возле крохотного костерка, вытянув к огню озябшие руки. Позади двое суток по сплошному бурелому, затем бесконечный путь по длинной, удивительно ровной дороге в сторону Гархаара… Покосилась на лежащее рядом ружьё. Тогда она просто была потрясена до глубины души. Оказавшись в лесу, пройдя с половину лиги, вдруг столкнулась с командиром форта. Что произошло? Он же только что махал ей со стены, желая удачи. И уже тут?! Или передумал?
Мужчина потянул с плеча своё оружие, затем отцепил с пояса большую кожаную сумку, в которой, как она знала, хранились патроны.
– Умеешь пользоваться?
– Видела, сьере…
– Попробуй.
Кое-как открыла затвор, подражая движениям конвойников на руднике. Маслянисто блеснул патрон. Потянулся, зацепленный краем детали, вдруг вылетел, упав на землю. Травы, естественно, не было. Поэтому нашла его быстро. Вставила на место. Закрыла затвор, повернула, чтобы крошечный шарик вошёл в прорезь. Щелчок. Попыталась вернуть мужчине, но тот не взял.
– Заряжено. Медленно, но всё правильно. Надеюсь, оно поможет тебе…
Повернулся, собираясь исчезнуть, но Виури не выдержала:
– Почему?
Не крикнула, потому что враги были близко. Просто выдохнула. Его словно ударили, увидела, что он вздрогнул. Глухо ответил:
– Дочка у меня была. Такая же, как ты. Её… – Не договорил, исчезая на краю поляны…
Оружие оказалось тяжёлым, но ни за что на свете девушка его не бросит. Её единственная надежда на спасение, да ещё тот конверт. Что там написано, её не интересовало. Главное – донести до солдат. Рассказать. Какой же дурой она была! Вот на что намекала рёсска! Но, похоже, даже та не ожидала, что всё начнётся так быстро…
До насыпи девушка дошла довольно быстро, к полудню. Потом пошла по ней в сторону, указанную начальником форта. К её удивлению, оказалась не одна. Очень много людей брело, согнувшись под тяжестью ноши, в ту же сторону. Оно и верно – зачем идти по дороге, где каждый миг можно ждать нападения рёсцев или тушуров, рыщущих по округе, словно саранча. Куда безопаснее двигаться по ровному, хотя и узкому пути, о котором знают только местные жители.
На её полосатое платье каторжницы косились, но молчали, продолжая свой путь. Никто не задавал вопросов, не интересовался, почему она идёт одна, да ещё с ружьём. Может, опасались, а может… Кто знает, какие мысли мелькали в их головах? Зато оружие надёжно оберегало девушку от любых посягательств на неё.
Когда она вышла на довольно большое, но узкое поле посреди леса, то поразилась количеству беженцев, находившихся там. Прикинула на глаз: около пятисот человек – женщин, детей, стариков. Мужчин было мало. Может, пятьдесят, или и того меньше. Горели костры, дымились паром котелки над огнём. Сглотнула, но вспомнила о своём мешке, за время пути даже не удосужилась заглянуть в него. Отошла к краешку – кустарник по краям поля был буквально выпахан в поисках дров. Но всё же ей удалось насобирать немного веток для костерка. Соседи, две женщины средних лет и пятеро детей обоего пола, мал мала меньше, молча поделились огнём, и вскоре крохотный костерок уже пылал, чуть потрескивая. Уселась прямо на землю, подоткнув под себя юбку, развязала мешок и еле сдержала крик изумления. Сало, копчёное мясо, даже сахар и коробочка сухой натты. Нашлась и кружка, и даже военный котелок, немного крупы. Настоящая роскошь! Особенно в её положении. Торопливо сбегала за водой, благо ручей был рядом и не замёрзший, водрузила с триумфом на подобранные камни, наломала ещё веток. Нашедшийся в том же мешке небольшой нож был как нельзя вовремя. Уселась за трапезу, с аппетитом уплетая вкуснейшее варево. Когда поела, сходила помыть котелок и заодно набрала ещё воды, для натты. Но… Насладиться напитком не пришлось. С края поля, откуда она шла, раздались истошные крики.
Вскочила, готовая броситься неведомо куда… Несколько всадников в длинных халатах и шлемах, обмотанных уродливыми тканевыми валиками, безжалостно рубили всех подряд кривыми саблями. Вряд ли их было больше десятка. Но обезумевшие от страха люди даже не думали оказать им сопротивление, хотя могли просто задавить массой. Ноги вдруг налились тяжестью, отказываясь повиноваться. Она могла только смотреть, как тушуры, а это были, без сомнения, они, убивают женщин и детей. Оскаленные в безумной улыбке рты – враги наслаждались бойней.
