То, что их напугал Хелмиц, Роупера не удивило. В гвардейце было больше семи футов[29] роста, лицо его было сплошь покрыто страшными шрамами. Собственно, чтобы добиться этого эффекта, Роупер его и послал.
Переговоры существуют не для того, чтобы договариваться. Они нужны для устрашения.
– Затем нас отвели в большую темную палатку, застеленную шкурами и уставленную столами с креслами. Там был Белламус. Он немедленно послал слуг за лордом Нортвикским и предложил нам вина.
– Вино и прислуга? – изумился Роупер. – Да если б я так ходил на войну, то мне не захотелось бы с нее возвращаться…
Хелмиц осклабился, и Роупер с трудом удержался, чтобы не отвести взгляда от его жуткой улыбки.
– Ну и как, вкусное было вино?
С торжествующим видом Хелмиц отстегнул мех для воды от своего ремня и подал его Роуперу. Черный Лорд рассмеялся и отпил со скептическим видом. Ему редко доводилось пить виноградное вино, поэтому он практически сразу ощутил легкое опьянение.
– Такое гостеприимство вы и сами не смогли бы отвергнуть, лорд, – убежденно сказал Хелмиц.
Роупер, Хелмиц и разведчик распили вино на троих в мягком вечернем сумраке. Над их головами стали зажигаться холодные звезды.
– А потом зашел лорд Нортвикский, – продолжал рассказывать Хелмиц, – и я сказал, что мы ждем их на Гитру, где раз и навсегда закончим эту войну. Белламус принялся шутить и интересоваться, не сбежим ли мы от них и в этот раз.
– Ты сказал им, что мы готовы сразиться?
– Сказал, лорд. После чего лорд Нортвикский пообещал нас уничтожить. После этого Белламус захотел показать нам еще кое-что, пока мы не уехали, и проводил на вершину небольшого холма. Он был болтлив и очень дружелюбен.
Проявил ли Хелмиц ответное дружелюбие?
– Нет.
И что там было, на вершине холма?
– Что-то вроде наблюдательного пункта. Он хотел, чтобы мы увидели всю их армию, вставшую лагерем. Их там очень-очень много. Потом указал на огромный палаточный городок – больше, чем весь наш лагерь целиком – и сказал, что там расположились одни только рыцари. У него их тридцать семь тысяч, и лошадей так много, что пришлось отвести их за холмы. Он сказал, что подкрепление пришло морем.
Невероятно. Роупер готов был рискнуть даже Хиндранном, но он никак не ожидал, что сатрианцы успеют послать весть на юг и получить подкрепление за столь малое время. То, что у них теперь есть тридцать семь тысяч рыцарей, не укладывалось в голове.
– Он хочет, чтобы ты распространил эту чушь среди легионов, – сказал вслух Роупер. – Следовательно, что ты не должен делать ни в коем случае?
– Распространять эту чушь среди легионов? – благодушно предположил Хелмиц.
– Молодец. Значит, они идут?
– Именно так, лорд.
Новость быстро разлетелась по лагерю: завтра они сразятся, как и обещал Прайс, – в узком проходе у моря. И они будут драться там, пока их легкие не отсыреют…
Ночь на Харстатуре наставать не спешила. Не успело солнце закатиться, как вдруг показалось, что оно готово взойти снова: небо на востоке окрасилось зловещим мерцающим свечением – словно за горизонтом уже брезжил рассвет. Легионеры с тревогой поглядывали в ту сторону – ведь накануне сражения они всей душой желали отдохнуть в успокоительной темноте. До того, как солдаты сойдутся в сокрушительной битве у моря, до того, как их оружие и доспехи станут разбиваться от страшных ударов, хотелось насладиться несколькими часами умиротворяющей тишины.
Но свечение не походило на обычный рассвет. Это был далекий отблеск сатрианских костров – тысяч и тысяч костров. Целая галактика огней, разбросанных по огромной территории. Огни подсказали Роуперу идею. Он дал команду соорудить огромные костры – гораздо больше тех, которые обычно разводятся для приготовления пищи, и с удовлетворением убедился, что свет, который сатрианцы увидят со стороны плато, заполыхает как надо.
В эту ночь они отдыхали на открытом воздухе – по-настоящему близко к небесам. Весь купол неба был усеян мерцающими звездами. Время от времени то одна, то другая падала, перечеркивая яркой линией небосвод. Лагерь затих. Легионеры подтаскивали свое снаряжение к кострам и внимательно его осматривали, полируя и смазывая пластины доспехов маслом. На дыры, протертые в коже, ставились заплаты, мечи и топоры тщательно затачивались. Кто-то принялся разговаривать – несколько громче, чем обычно. Роупер обратил внимание, что вокруг его костра царила тишина. Грей ушел делать напутствие Священной Гвардии накануне предстоящей битвы и напомнить им об их долге. Анакимы по-прежнему уступали сатрианцам в численности в несколько раз, предстоящий бой обещал стать очень тяжелым, и мысли об этом не могли не тяготить легионеров.
