Белламус напрягал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом белом молоке, затопившем все, кроме журчащей слева реки. Но что это?.. Стук копыт, или ему показалось?.. Но вот тот же звук раздался снова и стал постепенно нарастать. В тумане впереди стали вырисовываться огромные фигуры. Их рой приближался к его пестрому отряду. Белламус грязно выругался – при нем не было никакого оружия, кроме собственных ногтей. Один из его людей протянул ему древко копья, и Белламус принял его с лихорадочно-благодарным кивком.
– Оружие к бою! – закричал он, и отряд дрогнул. – Остановим их здесь!
Но материализующиеся из тумана фигуры стали замедляться и шарахаться из стороны в сторону. Белламусу показалось, что они хотят избежать столкновения. С изумлением он смотрел на них, не опуская копья. Понадобилось несколько ударов сердца и вся острота зрения, прежде чем он понял: это сатрианцы – его же люди, спасающиеся бегством от наступающих анакимов.
– Стоять! Вставайте в строй! Назад, назад! – И он замахал рукой за спину, побуждая их пройти через боевые порядки.
Хаотично бегущие солдаты, большинство из которых были безоружны, останавливались и замирали в нерешительности, увидев перед собой невесть откуда взявшийся боевой отряд, затем втягивались в организованный Белламусом строй. Они снова пошли вперед. Из палаток со всех сторон выбегали и присоединялись к ним новые солдаты, раздавая запасное оружие тем, у кого его не было.
По мере того как они, позвякивая железом, поднимались вверх по долине, атмосфера становилась все более угнетающей. Взбудораженный предстоящим боем отряд постепенно затихал. В воздухе стала разливаться такая мощная энергия, что Белламусу показалось, что между толстых колец, надетых на пальцы и туго обвитых кожаными вожжами, проскакивают искры. Теперь рядом с ним находились уже сотни солдат. Никто ничего не говорил – люди просто шагали, тяжело дыша.
Откуда-то справа сверху раздался сильный шум. Белламус так резко повернулся на звук, что почти развернул лошадь. Несмотря на то что туман висел низко, плотно припав к земле, он никого не мог разглядеть на крутых склонах долины. Внезапно со склона скатилась небольшая лавина камней.
– Продолжаем идти вперед! – крикнул он.
Если они попали в окружение, то уже ничего нельзя будет исправить. Но одно Белламус знал твердо: каков бы ни был первоначальный план, следует придерживаться его до конца со всей возможной решительностью.
Белламус навострил уши, и ему показалось, что он услышал наконец врага. В неподвижном тумане звуки разносились удивительно далеко, и первый шум, который достиг его ушей, был не очень громким, но хорошо слышимым в белом молоке. Это был слабый звон – обманчиво нежный, хоть и нестройный. Похожий на воду, журчащую на камнях. Или на серебряную музыку, наполнявшую сны Белламуса – словно от легчайшего прикосновения звякали маленькие колокольчики.
И вдруг его ушей стали достигать совсем другие звуки: резкие вскрики боли и шум падающих тел; внезапные вопли, полные ужаса; тяжелые вздохи, больше похожие на стон; мучительный кашель, словно на воинов вдруг упала огромная тяжесть. Звуки сражения со стороны воспринимаешь более пугающими, чем находясь в его гуще, и бой этот, кажется, кипел совсем рядом. Белламус был уверен, что вот-вот – еще один удар сердца – и они наткнутся на него, но туман обманчив, и они продолжали продвигаться в пустоту. Повсюду попадались натянутые палатки, поток отступающих им навстречу людей не иссякал. Многие присоединялись к отряду Белламуса, усиливая его численно, но привнося вместе с собой тошнотворный ползучий ужас.
– Мы должны быть там! – кричал Белламус поверх голов окружавших его людей. – Вам не поможет никто, кроме вас самих! Обуздайте свой страх, сцепите зубы и покажите анакимам, на что способны воины с юга! Отбросьте их назад! Пусть они испытают то, что, как им кажется, они сделали с нами! Обескуражьте их! Не дайте им продвинуться! Нортвикский уже идет на помощь!
Наконец они увидели первые признаки недавних боевых действий. Тела, полуприкрытые обрывками разрушенных палаток, были разбросаны тут и там по дну долины. Мелькнули огоньки горящих баррикад, едва видимые за плотным туманом. Многие солдаты были еще живы, но сильно изранены – они ползли на руках и коленях к краям долины или пытались спрятаться под повозками. Звуки битвы почему-то постепенно затихали, и Белламус задумался – не начали ли анакимы отступление?
