Последние слова вызвали приступ хриплого хохота в стане приспешников Уворена.
– Тихо! – громко рыкнул Текоа. Немедленно наступила тишина. – Благородный совет не украшает то, что половина его членов лает, как стая псов. Вы ведете себя, как одержимые!
Брошенное Текоа слово сразу же отрезвило его врагов. Жители Черной Страны могут совершать разные грехи. Самым страшным из них считается жалость к себе. Вторым по значимости – зависть. Но сразу после них идет одержимость, под которой анакимы понимают попадание под влияние толпы и потерю своей собственной личности. Когда впускаешь в себя низменные эмоции – вроде ненависти, презрения или даже лести, – твой ум затуманивается, и ты превращаешься в бесполезное безмозглое животное.
– Заинтересовался Криптей, говоришь? – продолжил Текоа и взглянул на Роупера. – Простите, лорд, но, прежде чем вы заговорите, может, спросим об этом самого Мастера Криптея, присутствующего среди нас? Что скажешь, Джокул? Это ты приказал забрать жизнь Черного Лорда в соответствии со своим правом?
Джокул встал перед членами совета и посмотрел на Уворена своими бесцветными глазами.
– Клянусь честью, своим положением и своей жизнью – убийцу по имени Аслакур Бьяргарсон прислал не Криптей!
Уворен рассмеялся с издевкой:
– Я бы не стал полагаться на честь Джокула. Он живет совсем по другим правилам, не похожим на наши. Нельзя ожидать от Мастера Криптея, что он раскроет приказы, которые отдает своим людям.
– Звучит так, будто ты решил поставить под сомнение его честь, – заметил Текоа. – После того, как он ею поклялся. Надо признать, Уворен, твое упорное желание переложить вину на древний институт Криптея только еще больше запутывает дело.
– И что ты предлагаешь? – спросил Уворен угрожающим тоном.
– Скажу кратко, Уворен: тебе нет необходимости вскакивать с места. Говорить будет Черный Лорд.
С этими словами те Видарры, что присутствовали за столом, стукнули костяшками пальцев по древнему дубу в знак поддержки Текоа. Роупер заметил, что и Главная Хранительница присоединилась к ним, пристально глядя на Уворена своим тяжелым взглядом.
Уворен медленно опустился обратно в кресло, затем склонился к Асгару и принялся шептать ему что-то в ухо.
– Благодарю, Текоа, – сказал Роупер, кивнув легату, и встал с места.
Он обвел твердым взглядом собрание и максимально выпрямил спину.
– Пэры! – употребил он наиболее почетное обращение из тех, которые граждане использовали при общении друг с другом. – Мы попали в очень тяжелое положение. Капитан гвардии Уворен рекомендует как можно дольше оставаться внутри этих стен, сберегая силы и ожидая удобного момента для ответной атаки. – Роупер кивнул Уворену. – Это вполне достойная тактика, и у меня нет вопросов к его мотивам. Мы все слышали и даже видели, как много вражеских воинов поразил его Костолом. Никто не осмелится упрекнуть Уворена в трусости.
– Нельзя ли покороче, Роупер? – грубо прервал его Уворен.
Асгер стукнул костяшками пальцев по столу.
– Я буду говорить столько, сколько сочту нужным, – ответил Роупер и затем продолжил: – Цели Уворена весьма благородны! Разве он уже многократно не доказывал нам, как любит себя?
Роупер осекся на мгновение, потом помотал головой, прищурившись, и щелкнул пальцами.
– Ой! Я хотел сказать – «как любит свою страну». Прости, Уворен, всегда путаю эти понятия, когда думаю о тебе.
Сначала раздался чей-то осторожный смешок. Затем расхохотались почти все – в полный голос и с громким ревом. Роупер обратил внимание, что смеется даже Рэндолф – легат Чернокаменного Легиона и ближайший сторонник Уворена. Лучшей линией поведения для Уворена было бы поддержать общий смех, но его полная неспособность смеяться над собой стала одной из причин того, что шутка вышла столь удачной. Вместо этого Уворен вперил в Роупера яростный взгляд, на что тот, собственно, и рассчитывал. Медленно, но верно симпатии совета стали переходить к нему. Если сравнивать их игру с игрой в шахматы, то Роупер только что съел слона.
Он подождал, пока смех не затихнет, и поднял руки, давая понять, что теперь будет говорить серьезно.
