– Этот необычайно долгий проливной дождь досаждает им не меньше, чем нам, – возразил Белламус мягко. – Можно только представить, как красиво выглядит эта долина под ярким солнцем, когда она не залита водой.
– Пустыня! – пренебрежительно бросил лорд Нортвикский. – Эти горы как червоточина. По нашу сторону Абуса хорошо возделывают землю – пашут, сеют и содержат в образцовом порядке. Те места больше похожи на рай. Но это… – Он взмахнул рукой с полусжатыми пальцами, указывая на лес, колышущийся у дальнего конца вала. – Страна волков, медведей и диких котов. Их деревни оторваны друг от друга расстояниями и дикой природой. Анакимы делят свои земли с варварами и адептами хаоса. Неудивительно, что они и сами такие же дикие. Интересно, удастся ли когда-нибудь утихомирить север? Даже если мы победим анакимов, можно ли будет возделывать эти земли или они слишком каменисты и пусты? Если вырубить лес, то можно ли будет разбить на его месте пастбища для коров и овец или здесь так и останутся болота?
– Трауденский лес стоит оставить нетронутым, – возразил Белламус. – По общему мнению – здесь лучшие охотничьи угодья. Они даже вошли в легенды.
– Так вот каков твой план, – проворчал лорд Нортвикский. – Прибрать к рукам север и стать его полноправным хозяином?
Белламус сухо улыбнулся:
– Кажется, он больше никому не нужен. Даже Его Величество толкует только о строительстве великой стены и о том, чтобы навсегда забыть о северной половине этого острова. Отдайте мне север, и я его умиротворю.
– Тебя только север интересует, Белламус? – Лорд Нортвикский бросил на него косой взгляд, и Белламус сразу понял, на что тот намекает. – Когда-то я был так же молод, как и ты. Даже еще моложе… Я же вижу, что ты вьешься возле королевы Арамиллы. А ведь она из тех, от кого следует держаться подальше.
– С огнем лучше не играть, – согласился Белламус, избегая смотреть лорду Нортвикскому в глаза.
– Совершенно верно, – произнес лорд Нортвикский с нажимом. – Тем более на виду и людей и Бога. Так что будь с ней поосторожней.
– Да я ее почти не знаю, – возразил Белламус.
– А я хорошо знаю вас обоих, – ответил лорд Нортвикский. – Она всегда себе на уме, но я вижу, что и ты что-то скрываешь.
Лорд Нортвикский говорил жестко, но Белламус знал – какие бы слова ни прозвучали, старик испытывал к нему скорее симпатию. В любом случае, никакой опасности для Белламуса он не представлял. Любой, кто намекнет королю на то, что его жена крутит любовь на стороне, подвергнет себя риску даже большему, чем виновный.
Какое-то время всадники ехали молча.
– Возможно, нам стоит попробовать взять Хиндранн? – предложил лорд Нортвикский.
– Не стоит, Цед, – ответил Белламус.
Лорд Нортвикский, спокойно относившийся к своей новой должности главнокомандующего, пропустил фамильярность мимо ушей.
– Этот орешек с легионами внутри нам не расколоть. Максимум, что мы можем сделать, – это попытаться взять их в осаду.
– Тогда усилим грабежи, – ответил лорд без энтузиазма.
– Усилим, – согласился Белламус. – Чем больше добычи отправится на юг, тем больше воинов мы привлечем на нашу сторону. К тому же это обескровит Черные Легионы в Хиндранне до того, как дело дойдет до столкновения.
– Что ты знаешь об их новом вожде – парне по имени Роупер? – спросил лорд Нортвикский.
Белламус добился выдающегося положения благодаря тому, что слыл знатоком анакимов Эребоса – континента, возле которого располагался Альбион. Никто не разбирался в них так, как этот выскочка, и никто другой не умел разговаривать с анакимами на том уровне, на каком это делал он. Он хорошо понимал их – и мотивацию, и привычки, и интересы. Он провел много времени с ними в Альпах, в Иберии, а теперь еще и здесь – в Альбионе. Анакимы стали его профессией. Многие до него уже пытались постичь их безнадежно безобразный язык; их грубое, состоящее из одних силуэтов, искусство; их непостижимо-абсурдные карты; их отсутствие письменности и варварские привычки. Пытались, но бросали эти попытки раз и навсегда. Но только не Белламус. Соотечественники сатрианцы, конечно, интриговали его, но анакимы – восхищали.
