Всего двое убитых врагов, а Роупер уже едва дышал. Легкие с трудом всасывали загустевший от града воздух. Следующий пикинер пытался достать его, встав прямо на тела двоих погибших товарищей, но Роупер парировал удар. Он тут же ударил сам, но и его удар был отбит. Их оружие столкнулось еще три раза, предотвратив смертоносные выпады, которыми они пытались поразить друг друга, и вдруг Роупер сильно поскользнулся в грязи и упал на колени. Он со свистом втянул в себя воздух, но этого оказалось недостаточно – конечности наливались свинцом от усталости. Снова ударило копье, но он отбил его в сторону. Он попытался поймать древко рукой, но сатрианец быстро отдернул копье и повторил удар. В этот раз оружие попало Роуперу в плечо, и он повалился спиной в грязь. Лицо, обращенное к серому небу, тут же засыпало градом. Роупер не почувствовал боли, только удар, опрокинувший его на спину. Он инстинктивно взметнул руку к копью, воткнувшемуся в плечо, и ухватился за древко. Сатрианец попытался высвободить оружие, но Роупер крепко сжал древко рукой, не позволяя выдернуть из раны, и поднялся на ноги, воспользовавшись тем, что пикинер сильно тянул его на себя. Затем он сделал шаг вперед. Пикинер попытался отодвинуться от Роупера, но тот не позволил ему это сделать. Он рубанул по древку Холодным Лезвием, и сатрианцу пришлось отдернуть руки, чтобы не остаться без пальцев. Роупер вытянул наконечник копья из плеча и только в этот момент почувствовал боль. Он отбросил остатки копья в сторону, как вдруг пикинер бросился на него с длинным кинжалом в руке. Роупер перерезал ему горло одним сильным ударом слева.
Вокруг поднялся шум, и Роупер почувствовал натиск воинов, препятствующих его продвижению вперед. Сатрианцы отступали, и гвардейцы не препятствовали их отходу. Это был один из тех странных, взаимно согласованных перерывов, которые рано или поздно наступают в любой битве.
– Гарретт! – прорычал Роупер, ища глазами огромного сатрианца, но того нигде не было видно.
Чьи-то руки толкали и толкали его подальше от битвы. Кипя от ярости, он оглянулся и увидел суровое лицо Прайса у себя за спиной. Игнорируя все протесты Роупера, гвардеец продолжал выталкивать его назад. Роупер попытался разжать руки Прайса, чтобы выбежать на нейтральную полосу между двумя армиями и вызвать Гарретта на бой. Но руки и ноги его стали тяжелыми, а легкие разрывались от напряжения. Вырваться из железных объятий Прайса ему не удалось.
– Пусть идет! – прогремел чей-то голос неподалеку.
Роупер оглянулся и увидел Уворена. Отдав приказ, капитан смотрел на него с жадным нетерпением. Роупер мгновенно пришел в себя. Он перестал сопротивляться Прайсу, развернулся спиной к сатрианцам и стал пробираться через строй Священной Гвардии. Их догнал Грей.
– Черт возьми, что вы творите? – спросил он Роупера, забрызгав ему ухо кровью из рассеченной губы. – Сражайтесь, если необходимо, но ради Всемогущего – отходите, когда отходим мы! Уворен мечтает о том, чтобы Гарретт зарезал вас на глазах у легионов.
Роупер огрызнулся и пошел назад к Зефиру, за которым присматривал один из посыльных. Взобравшись в седло, он развернулся и увидел, как противоборствующие стороны отлепляются друг от друга. С этого края Гвардии было хорошо видно, что воины выбираются из схватки после проведенной бешеной атаки и отходят назад поредевшими разорванными рядами.
– Что нового? – требовательно спросил Роупер.
Голова все еще гудела после удара копья в шлем, раненые плечо и бедро пульсировали болью, но, кажется, ничего серьезного.
– Линии расходятся, – доложил посыльный. – Мы понесли тяжелые потери от пикинеров, но и они откатываются назад.
По мере того как легионы и сатрианцы отдалялись друг от друга, обнажалась граница «прилива», заваленная мертвыми телами. Солдаты с обеих сторон шатались от усталости и пытались перевести дыхание.
– Текоа! – позвал Роупер. – Найдите мне Текоа!
Но легат был уже здесь, рядом.
– Скиритаев вперед, Текоа! Не давай сатрианцам ни минуты передышки.
– Будет сделано, милорд, – с готовностью ответил Текоа, который, казалось, ждал именно этого приказа.
