– Покиньте немедленно сцену! – приказал он Валентине Иосифовне, читавшей аннотацию к выступлению, но ведущая, не моргнув глазом, прочитала ее до конца.
– Как все прошло? – поинтересовалась Валентина Иосифовна у Мессинга уже в гримерной.
– Очень хорошо.
– А почему вы приказали мне покинуть сцену?
– Я? – удивился Вольф Григорьевич. – Я ничего подобного вам не говорил!
Валентина Иосифовна считает, что конфликт произошел из-за рабочего вида председательницы жюри, но существует и другая версия. Ведь Мессинг появился на сцене во время чтения аннотации, липовой, составленной лжеучеными и настолько ему надоевшей, что с ним произошел нервный срыв, о котором он тут же постарался забыть.
Жил скромно. Деньги не транжирил. Единственной ценностью был уже упоминавшийся заметный перстень с бриллиантом – своеобразный талисман людей его профессии. С ним он постоянно появлялся на сцене. После ухода Мессинга из жизни перстень исчез, еще до вызова понятых. Как утверждает один из них – театровед Борис Михайлович Поюровский, его потом таскали в КГБ, где говорили, что Мессинг контрабандист.
Чушь несусветная. Мессинг никогда не выезжал из СССР и вполне был в состоянии купить бриллиант здесь. По рассказу Поюровского, через шесть лет (!) задержали ведущую Мессинга, которая пыталась улизнуть с перстнем в Швецию. Описывает ее – высокого роста, женщина-шкаф. Встречаюсь с Валентиной Иосифовной Ивановской. Хрупкая, оживленная, хотя ей за девяносто. Бывшая балерина одной из студий, где танцевали в стиле Айседоры Дункан. Ростом не выше метра шестидесяти.
Значит, кому-то и после смерти гениального телепата нужно опорочить его имя. Еще при жизни о Мессинге ходили разные небылицы, продолжаются они и сейчас. А почему? К этому мы еще вернемся в конце книги.
С годами к Мессингу приходила мудрость. Говорят, думающий деятельный человек сам создает себя, даже свою внешность. Кажется, будто на фотографиях Вольфа Григорьевича, где ему сорок и шестьдесят лет, запечатлены совсем разные люди. Один – обыкновенный, беззаботный человек, другой – незаурядный, благороднейший, умнейший, с проникновенным глубоким взглядом.
Среди представителей власти, по определенным причинам недолюбливавших Мессинга, нашелся человек, веривший в талант Вольфа Григорьевича, искренне уважавший его и помогавший в работе, точнее, не чинивший ему препятствий. Это первый секретарь ЦК компартии Белорусской ССР Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Именно в этой республике Вольф Григорьевич впервые выступал с психологическими опытами, и одно недовольное письмо партийного работника могло навсегда поставить крест на его карьере. Пантелеймон Кондратьевич приезжал на юбилей Мессинга в Москву и тепло, лучше других говорил о его высокой культуре и вкладе в науку.
Ни одно заметное достижение не дается человеку легко и без потерь, особенно физических. Постоянное напряжение, как уже говорилось, заставляло Мессинга много курить. Одну сигарету сменяла другая. Никотин закупоривал кровеносные сосуды сердца, ног, стало труднее передвигаться. Врачи категорически запретили курить, но, даже находясь на лечении, Вольф Григорьевич, самыми невероятными путями доставал свой наркотик – сигареты.
Работал до последней возможности. Устроил самопроверку физического состояния – каталептический сеанс – уже в достаточно пожилом возрасте, в зале Комитета защиты мира, что располагался на нынешней Пречистенке. С утра ничего не ел, мало пил воды. Когда зал заполнили зрители – а было их около ста человек, – на сцену вынесли одеревеневшее тело Мессинга. Уложили головой на спинку одного стула, ноги – на спинку другого. Когда на Вольфа Григорьевича взгромоздился здоровенный мужчина, то тело Мессинга не прогнулось ни на йоту. После того как мужчина опустился на пол, Вольфу Григорьевичу положили на живот листок бумаги и дали ручку. Неожиданно рука его задвигалась, и на бумаге появились корявые, но вполне читаемые слова: «Мир будет!» Что ж, время было неспокойное, между двумя великими державами имелось больше разногласий, чем точек соприкосновения, и некоторые условия опыта с Мессингом, видимо, оговорили заранее.
