Распорядок дня Вольфом Григорьевичем соблюдался неукоснительно. Подъем – в 8 часов. Завтрак – яйцо всмятку, кофе с молоком, кусочек черного хлеба. Прогулка с собачками. Читал он в основном фантастику и психологическую литературу. Перед выступлением отдыхал полчаса, а вечером часто подходил к окну и смотрел на звездное небо. Беседы с небесными обитателями поддерживали его, заряжали бодростью. Он очень любил смотреть телевизор и всегда с восторгом отзывался об этом чудо-изобретении.
На стенах комнаты у него висели дипломы и грамоты, все книжные полки были заставлены сувенирами, привезенными из разных концов мира, а в дальнем уголке стоял сундук. Никто не знал, что в нем хранится, поговаривали, что сокровища. Что ж, возможно, это и так: ведь наш герой был весьма состоятельным человеком.
На рабочем столе неизменно лежал старый молитвенник, подаренный еще матерью. Хотя Мессинг и не верил в Бога, подарок милой и тихой матушки он бережно хранил. Прикасаясь с истрепанной книжице, он вспоминал голодное детство, деспотичного отца, братьев, а самые светлые воспоминания были, конечно, о коротких редких ласках, которыми одаривала его только мать.
Голубиное гнездо в… голове
Гипнозом можно лечить некоторые болезни, чем и занимался – правда, редко – тот человек, которому посвящена эта книга. Вот один из таких случаев, рассказанный им самим.
В поведении некоего польского графа, назовем его Д., начали наблюдаться некоторые странности. Ему стало казаться, что в его голове свили гнездо голуби. Даже неспециалисту было ясно, что имело место психическое заболевание, этакая навязчивая идея… К врачам он наотрез отказался обращаться, мотивируя это тем, что врачи, дескать, распилят его голову пополам: иначе ведь гнездо извлечь не удастся. Разумеется, многочисленные уверения родных, что никакого гнезда в голове быть не может, как всегда в таких случаях, действия не возымели.
Тогда решили обратиться к Мессингу. Он не только не пытался прибегнуть к здравому смыслу больного, но и, напротив, отнесся к его заявлению очень серьезно. Он принес какое-то хитроумное устройство на треноге – без труда удалось убедить больного, что это телескоп. А установив его и наведя в глубь «места жительства голубей», он с уверенностью… подтвердил слова больного:
– Да, уважаемый Д., вы были правы. У вас в голове и в самом деле живут птицы, сизари. Их так много!
– Ну вот, хоть вы, Вольф Григорьевич, мне поверили! Да ладно бы еще только они одни там жили! Так нет же: недавно к ним забралась кошка слопать маленького птенца. Я думал, с ума сойду! Помогите их прогнать!
– Да, пожалуй, мне по силам это сделать. Но давайте я вначале их пересчитаю, а дома прикину, как лучше от них избавиться.
На другой день чуть свет граф послал за кудесником с радостным известием, что вывелись еще птенцы. Мессинг тщательно обследовал голову больного посредством «телескопа» и подтвердил, что его радость не напрасна: действительно, появились маленькие голубята.
Через день была назначена полная ликвидация «гнезда». Целитель пришел не один, а с тремя своими помощниками. Завязав больному глаза – это требовалось для успешного «удаления» гнезда, – все они вышли в графский сад. Помощники держали в руках живых голубей. Один из них по сигналу выпустил птицу, а Мессинг со словами: «Убираем первого» выстрелил. Голубь улетел, а заранее подстреленный и заготовленный был передан в руки больного.
– Вы видите, граф, я его убил, иначе он мог бы вернуться опять на вашу, то есть в вашу, голову!
Так продолжалось несколько раз. От страха, как пояснил лекарь, и новорожденные голубятки вышли из головы, упали на пол и разбились.
Затем он развязал глаза обрадованному графу, и тот со словами: «Ну наконец-то!» сам закопал трупики птиц.
Далее Мессинг рассказывает, что с тех пор Д. и думать забыл о голове-голубятне. В течение нескольких лет он оставался вполне здоровым, пока однажды один знакомый, будучи уверен, что граф излечился навсегда, рассказал ему об этом случае, а попросту говоря, раскрыл тайну Мессинга. И… Д. заболел снова, но теперь уже до конца своих дней. А когда Вольфа Григорьевича попросили опять приложить свое умение и излечить несчастного, он отказался. Вторично такой «фокус» уже не дал бы никаких результатов.
