Волчья тень - страница 34
Но в последнее время в Касси пробудился инстинкт гнездования. Ей захотелось завести ребятишек. Соорудить хижину в горах, с бутылочным деревом у порога, чтобы отпугивать ведьм и приветствовать добрых духов, как у той старухи, которая подарила ей карты. Я позабочусь о том, чтобы все это у нее было, так же, как забочусь о том, чтобы она проводила в стране снов побольше времени, растягивая отпущенные ей в этом мире годы. А пока мы обходимся полуподвальной квартиркой в Верхнем Фоксвилле, и в ней уже скопилось столько вещей, что они не уместятся в кузове грузовичка. Кстати, машины у нас нет.
– Привет, незнакомец, – говорит она, подходя, чтобы обнять меня. – Я соскучилась.
– И я тоже.
Как же не соскучиться. В ее объятиях – покой и любовь, каких не найдешь больше нигде – ни в этом мире, ни в том. А ведь я, пока ее не встретил, никогда не верил в духовных двойников.
На вид ей до сих пор не дашь больше тридцати пяти: темноглазая красавица с кофейного цвета кожей и африканскими косичками, украшенными бусинками. Она поклонница нежных тонов: сегодня нарядилась в лиловые рейтузы и отливающую розовым футболку. А кроссовки ярко-желтые. Такая уж у меня Касси – не любит выделяться в толпе.
– Ну как, удалось тебе разыскать свою бабушку? – спрашивает она.
Нокомис мне не бабушка. Просто Народ ее так называет. Но не стоит поправлять Касси.
– Пока нет, – говорю я, – так что мне понадобится твоя помощь.
– Принесу карты, – говорит она.
На вид в ней ничего особенного, в этой колоде, подаренной чернокожей старушкой из хижины под бутылочным деревом. У Касси есть другая – затейливая колода Таро, которую она держит для обычного гадания: например, когда мы подрабатываем уличными гадальщиками. Но эти особенные. Потрепанные карты с синим цветочным орнаментом на рубашке, стянутые резинкой. Лицевая сторона у всех абсолютно чистая, белая.
Мы садимся по разные стороны кофейного столика, и Касси стягивает с колоды резинку. Она разворачивает карты веером и протягивает мне рубашками вверх. Что делать, мне известно. Я позволяю своему вопросу наполнить меня. Настраиваюсь на него и на духов, заполняющих комнату: своего, духа Касси и того, что перетекает от нее ко мне. Потом вытягиваю три карты, одну за другой.
Белый прямоугольник первой карты начинает мерцать, и на нем проступает картинка: пес, больше похожий на койота, с бурой шкурой, покрытой рыжими и желтоватыми пятнышками. Голова у него воронья, и он рысцой бежит через заросли, будто по следу добычи.
– Пожалуй, я? – говорю я.
– А место узнаешь? – спрашивает Касси.
Я качаю головой:
– Похоже на манидо-аки.
– Прошлое или настоящее?
– Какая разница? – хмыкаю я. – Я бывал там раньше, буду и впредь. Мне нужно указание места, куда направиться.
Касси кивает, и мы рассматриваем следующую карту. Картинка показывает стаю волков, терзающих добычу, – кажется, ляжку белого коня. Нам виден только круп мертвого животного. Рядом вороны и черные вороны ждут своей очереди.
Я поднимаю глаза на Касси:
– Что-нибудь понимаешь?
– Родичи? – гадает она. – Может быть, они направят тебя?
– А конь?
Она качает головой:
– Может, он ничего особенного не означает: просто те, кто тебе нужен, только что настигли добычу. Ты же знаешь, как скрупулезно карты воспроизводят картины.
– Пожалуй…
Мне не нравится эта карта, но чем – я не знаю. Может быть, во мне просто говорит собака. Собаки и лошади были спутниками человека, и от этого между нами тоже возникло родство. Вряд ли хорошо питаться родственниками.
Я еще минуту рассматриваю вторую карту, а потом беру третью. На ней полная луна отражается в темной воде стоячего озерца, застывшего на горной вершине среди красных скал. Разглядывая изображение, я вижу, как внизу на склонах течет время, сменяются времена года. Такое можно увидеть только в одном месте.
– Текучие земли, – говорю я.
– А отражение луны?
– Никто не привязан к земле больше Нокомис, но ей всегда нравился лунный образ. Наверно, это от ее близости с Дедушкой Громом.
