– Зачем?!
– Мы не знаем с чем к нам пожаловали чужаки! С добром – хорошо, со злом – мы должны иметь возможность быстро разбежаться. Живее!
Началась суматоха, усиленная гулким звоном церковного колокола. Он редко когда звучал вот так набатом, собирая людей на площадь. Георг даже не мог припомнить, когда в последний раз это было. Кажется во время большого пожара лет пятнадцать назад. С его помощью даже учебные тревоги не играли, чтобы не случилось притчевой ситуации «мальчик-пастушок и волки». Все должны знать, что если звонит колокол, то это серьезнее некуда и даже не раздумывали.
Технику подготовили за рекордное время и тут же двинулись на ней к площади, к которой со всех сторон города уже стекался напуганный народ. А колокол все звонил достигая самых окраин Эрлбурга, заставляя поторапливаться замешкавшихся.
Техника запрудила все улицы на подъезде к центральной площади.
– Что происходит?! – со страхом спрашивали проходящие люди.
– Без паники! Сейчас мистер Босх все расскажет.
Старший механик тем временем поднялся на крыльцо церкви и колокол замолчал.
– Люди! – закричал Тодд Босх. – Нам нужно срочно эвакуироваться из города! К городу идут чужие! Нет времени все подробно объяснять, они уже на окарине города и что плохо на военных машинах, а так же с двумя шагающими роботами!
Враз поднялся невообразимый шум. Кто-то что-то спрашивал, но расслышать отдельного человека было просто невозможно.
Босх пытался кричать что-то еще, но его игнорировали.
Георг все это время выискивал в толпе Барбару. Без нее он никуда эвакуироваться не собирался. Но найти не мог.
Шум стоял не стихая, а драгоценное время все шло, чужаки с каждой секундой подходили все ближе. Георг не выдержал и нажал на клаксон. Резкий звук, редко когда слышимый, клаксонами без нужды пользоваться запрещалось, заставил людей притихнуть и старший механик получил возможность закончить речь:
– Всем женщинам и детям грузиться на машины и немедленно эвакуируемся! Давайте же!!!
Толпа хлынула к машинам.
– …Только женщины и дети! – напоминали механики-водители.
– …Куда прешь?! – отталкивали другого мужика. – Лучше иди домой и прихвати оружие!
– А у меня нету…
– …Давайте…
И все это в диком гаме криков, визгов, плача.
Георг же все никак не мог найти Барбару.
«Да где же она?!» – недоумевал он.
Тяжело поехали первые до предела заполненные машины, с трудом прокладывая себе путь сквозь толпу людей. Они словно не хотели выпускать их, дескать, если уж оставаться, то всем.
– Дорогу! Дайте дорогу!!!
Георг наконец увидел Барбару в толпе и он так же отчетливо понял, что ей места ни на одном из транспортов не найдется. И не только ей одной.
– Роб, давай за руль!
– А ты что же?!
– С Барбарой останусь!
– Понял…
Кто-то тут же занял освободившееся место Роберта, пересевшего на водительское место, а Георг направился сквозь людское море к Барбаре.
Неорганизованность процесса эвакуации просто подавляла. Все-таки стоило проводить учения, а то больно уж быстро все забывается. Ну и потом угроза новая, непривычная оттого и пошло все наперекосяк.
Наконец толпа как-то поредела, рассосалась и Георг смог соединиться с Барбарой.
– Георг!
– Уходим! Беги за мной и не отставай!
– Куда мы?!
– Сначала в дом! Нужно взять оружие, а потом в горы прятаться!
Влетев в дом и взмыв в несколько шагов на второй этаж Георг выхватил из оружейного шкафа свою штурмовую винтовку и патронташ с полусотней патронов к ней. После чего также стремительно спустился вниз.
– Барбара! Где ты?!
– Здесь! – отозвалась она из кухни.
– Время Барбара, нам нужно спешить!
– Возьми две куртки и я уже буду готова!
Георг схватил с вешалки две куртки признав, что ночью в дневной одежде будет довольно холодно.
Появилась Барбара с сумкой в руке.
– Что там?
– Немного еды…
– Нам не до тяжестей.
– Если что, всегда бросить успеем.
– Хорошо. Идем!
Снова выйдя на улицу, Георг направился на юг, раз уж враги появились с севера. Но в городе их пока еще не было. Город строился по четкому плану и улицы хорошо просматривались из конца в конец, но чужих пока не видно, только мелькающие тени горожан, в основном мужчин с оружием и женщины с плачущими ничего не понимающими, но чувствующих всеобщий страх и смятение детьми.
