«И все они здесь, думал я, захлебываясь от восторга. Поднимем наш спорт до мирового уровня, укрепим армию, в ней будут служить солдаты-супермены!».
Так я мечтал, глядя в окно, а впереди, высоко в небе, как фантастическое видение вырастал Иерусалим.
«Вот где мы, все мое поколение, дали клятву встретиться в небесном Иерусалиме! Задолго до своего рождения...».
Я пришел со своим письмом на улицу Теодора Герцля. Занятия на учительском семинаре шли уже полным ходом. Получил койку в общежитии и пошел на лекцию.
Спортсменов оказалось человек двадцать. С десяток пожилых учителей физкультуры с опытом работы исключительно в школах. Три борца, велосипедист, два фехтовальщика, два боксера. Теперь уже три – вместе со мной... Зато учителей математики, физики – целый табун. Бывшие пионервожатые, библиотекари, учителя кара-калпакского, осетинского и прочих, никому здесь не нужных языков.
С утра мы слушали лекции по Танаху, географии, о героях палестинского подполья, о Катастрофе шести миллионов евреев, учили иврит. Потом шли в столовую, отдыхали, а после разбредались по семинарам. Мы же, спортсмены, уезжали в спортивный зал. Либо шли в бассейн или на стадион.
Мы, трое боксеров, как-то быстро, легко сошлись, сделались неразлучны: чемпион Украины Максим Зильбер, чемпион Москвы Артур Флорентин, окончивший химический факультет МГУ и Физкультурный институт, и я – Феликс Болотный, «дядечка» тридцати лет, мечтающий повоевать за Израиль.
Каждый из нас в прошлой жизни своей был чем-нибудь знаменит.
Максим Зильбер, мрачный еврей с расквашенными кистями и лицом гладиатора, был знаменит тем, что неизменно бил легендарного Королева и даже нокаутировал его – десятикратного чемпиона Советского Союза. Во всех учебниках бокса написано, что Николай Королев ни разу не побывал «на полу», ушел с ринга непобедимым, завоевав тем самым звание «абсолютного чемпиона». Максим же Зильбер ни в одном учебнике упомянут не был. Но мы, «матерые волки» ринга, прекрасно знали, кого Королев боялся и кто действительно был «абсолютным».
Огромный, гориллоподобный, ходивший на подогнутых ногах, с длинными, чуть не до самой земли руками, Макс был знаменит еще и тем, что вечно был холост. Из Киева слали ему посылки: черные сухари, хозяйственное мыло, соль, консервы, сатиновые трусы. Он оставил там уйму любовниц, кучу внуков, некоторые из них были старше его детей. И все вместе: внуки, дети, любовницы – звали Макса назад...
Артур Флорентин был в Москве прекрасно устроен. Имел квартиру на улице Горького, в самом центре, получал чемпионскую стипендию, тренировал в Лужниках подростковую группу, круглый год находился на сборах, бесплатно питаясь в лучших ресторанах. Однажды его «не взяли» в Данию, потом «не взяли» в Норвегию. А вместо него, чемпиона, поехали другие, кого Артур запросто колотил. И он взбеленился. Собрал документы и подал на выезд. Из Лужников его тут же уволили, лишили стипендии, отобрали квартиру. Артур стал искать работу по своей второй специальности – химика. Долго искал, много ездил. Наконец, повезло – нашел то, что и было нужно! Жуткую шарагу, где трудились отпетые забулдыги, подонки, которым на жизнь свою наплевать, ибо цех постоянно был насыщен убийственными парами, разрушавшими почки, мочегонную систему. Каждому, кто в этом цехе работал, была выдана специальная справка – на право мочиться в любом месте и когда угодно. А руководство цеха просило соответствующие органы и общественность отнестись к ним с пониманием и сочувствием.
Получив такой документ, Артур вышел поливать Москву с глубоким, коварным расчетом. Вначале он это делал в гастрономах, музеях, кинотеатрах, вызывая в гражданах возмущение и сострадание. Затем перешел на памятники вождям к ужасу и восторгу трудящихся. Так он подбирался все ближе и ближе к центру, покуда не вышел на Красную площадь задержан и арестован был под стенами Мавзолея.
В цехе состоялось собрание – немедленно уволить мерзавца! Лишить защитной бумажки и отдать под суд. Но увольнение не состоялось. «Подвиги» нового инженера привели подонков и забулдыг, сослуживцев Артура, в экстаз, и они категорически воспротивились. И тогда, наконец, Артур получил Израиль, выезд мгновенный и беспрепятственный.
