Это был очень загадочный человек. Возможно, он стал в итоге монахом или отшельником.
По крайней мере, так думал Лоуренс, ибо это разгоняло все его тревоги.
– Сначала мне нужна купальня, над которой не будут смеяться все окрест.
– Они не будут смеяться, – чуть обиженно сказала Хоро, расцепив руки за спиной и сложив на груди. – Это точно, что не будут.
– Это само по себе тоже может быть проблемой, – и Лоуренс ущипнул ее за щеку. Хоро с раздраженным видом отвернулась.
– Но и такое может случиться, если живешь достаточно долго, – полным чувств шепотом произнесла она.
Обычный бродячий торговец.
Бродячий торговец, который думал, что большие прибыли от него далеки, как луна в небе.
То, что он оказался здесь и сейчас, походило на отражение этой самой луны в водной глади.
– Все это благодаря мне, – без тени смущения сказала Хоро.
Лоуренс взял ее за руку и ответил ей, как принцессе:
– Не отрицаю.
– Но счастлива я сейчас благодаря тебе.
Это она произнесла тем более без тени смущения…
Произнесла с серьезным взглядом, а потом захихикала.
Лоуренс пожал плечами и ответил:
– И этого я не отрицаю.
Хоро завиляла хвостом и снова засмеялась.
Тут открылась дверь, и вошел Коул.
По случаю пира на нем было не обычное его потрепанное одеяние, а ряса школяра-богослова, сшитая для него Ханной. Волосы его были собраны в хвост и удерживались красной лентой – несомненно, последствие заигрываний со стороны девушек-танцовщиц.
– Все собрались!
Он дышал тяжело – должно быть, бежал всю дорогу от центра городка.
Лоуренс и Хоро встретились взглядами, кивнули друг другу и пошли вперед.
Снаружи была на удивление хорошая погода по меркам последних нескольких дней. Любой, кто носит толстую одежду, вмиг бы вспотел.
– Из-за того, что на небе ничего, кроме облачков, мои глаза сами моргают.
– Ты в порядке?
– Да, просто хочу, чтобы ты знал: если у меня на глазах выступят слезы, то это не я.
И Хоро наступила Лоуренсу на ногу.
– Я не заметил.
– Дурень.
Коул открыл дверь и, оглядев происходящее перед входом, натянуто улыбнулся.
Потом обратился к Лоуренсу:
– А, да. Господин Лоуренс…
– Мм?
– Господин Рувард и его люди принесут это совсем скоро, но где ты хочешь его всем показать? На пиру? Или здесь?
Коул уже держал наготове лесенку и молоток.
Главный вход в купальню был хорош, однако не полностью завершен, и тому была причина.
Лоуренс чуть подумал и ответил:
– Лучше здесь. Оно ведь как раз для этого.
– Я тоже так думаю. Лучше всего с помощью этого устроить хорошую церемонию открытия.
И Коул побежал вприпрыжку. Говоря откровенно, Лоуренс не вникал в мелочи, потому что Коул позаботился о них заранее.
– Ты на него во многом полагаешься.
– Завидуешь?
Хоро зубасто улыбнулась.
– Как будто я могу проиграть молокососу вроде него.
Это волчье выражение лица она показывала не очень часто; оно было не столько пугающим, сколько чарующим.
– Ну, в последнее время ты что-то потолстела, – в шутку сказал Лоуренс, и тотчас Хоро наступила ему на ногу со всей силы.
Пока он страдал безмолвно, Хоро заявила холодным тоном:
– Дурень.
– А, господин Рувард идет! Ой, случилось что-то?
Коул переводил взгляд с Лоуренса на Хоро и обратно. Хоро ухмылялась, Лоуренс молча страдал – не такая уж редкая ситуация. Коул сокрушенно улыбнулся и отправился встречать Руварда с его людьми.
– Интересно, как это будет выглядеть?
Она произнесла это таким солнечным голосом, словно и не было только что того, что произошло.
Лоуренс был впечатлен стремительностью этой перемены, хотя говорить об этом явно не стоило.
– Будет выглядеть просто. Простота лучше всего.
– Да, – кивнула она.
Лоуренс передал самые общие пожелания торговцу картинами Хьюгу, и, судя по зарисовкам последнего, он выбрал простейший вариант.
Потом зарисовки были отправлены в Сувернер – заправляющему там Жану Милике. Лоуренс хотел вверить работу кому-нибудь другому, однако Хоро упрямо настаивала.
Милике в конце концов согласился все сделать и прислал исключительно короткое письмо, в котором значилось: «Пригласите меня на церемонию».
Несомненно, у сына человека и духа Милике, до сих пор властвующего над городом во имя сохранения могилы своей давно умершей жены, были некие мысли касательно Хоро.
