При этом кубинцы в Майами не просто живут надеждой на скорое возвращение на родину. Эта-то надежда у многих не то чтобы призрачная, а, скорее, романтически-умозрительная: сколько их вернется навсегда, когда (и если) падет режим Кастро, это еще большой вопрос. Жизнь выстроена здесь, в Штатах, здесь дом, здесь родились дети и внуки — одним словом, здесь все. А там, на острове, остались одни воспоминания. И неустроенная, разрушенная страна, которую предстоит поднимать, отстраивать заново. Перебираться в нее из комфортного Майами — это будет своего рода поступок, если не жизненный подвиг. И словно понимая, что Куба как дом утрачена навсегда и что даже если Кастро и падет наконец до наступления ближайшего Рождества, все равно они приедут праздновать все эти события на Кубу гостями, а не хозяевами, а здесь, в Майами, кубинцы как будто клонировали ту родину, которую, как известно, нельзя унести на подошвах башмаков. По максимуму воссоздали привычную для себя жизнь, где не только язык общения испанский, но и все традиции, праздники, стиль обустройства дома, всей жизни в целом, еда, напитки, шутки — в общем, все, что возможно, все кубинское. Даже американский доллар здесь чаще называют «песо» и любят вспоминать, что до «исторического материализма», до кастровской революции, кубинский песо был твердой валютой, имел хождение в Соединенных Штатах и стоил 1,03 доллара, причем этот курс был незыблемым с каких-то там мохнатых 1920-х вплоть до 1959 года.
Старая Гавана. Очень старая. Осыпающаяся и разваливающаяся на глазах
Причем кубинское в Майами — это часто такое кубинское, которого на самой Кубе, обнищавшей и опростившейся, давно уже и нет. В центре Майами целый квартал, который называется Pequena Habana, Маленькая Гавана. Здесь улицы носят названия гаванских, здесь скопление ресторанов в чисто кубинском стиле и сеть магазинов, торгующих традиционными кубинскими товарами и сувенирами (произведенными, впрочем, в Майами — торговли с Кубой у Штатов, как известно , нет, и на территорию страны нельзя ввезти даже бутылку кубинского рома или гаванскую сигару: тебя строго допрашивают на таможне Майами насчет рома и сигар, словно это оружие или наркотики).
В ресторан «Версаль» в субботний полдень приходят выкурить в баре «гавану» (откуда только, черт побери, они ее берут?), пропустить стаканчик мохито (приготовленного опять же на неизвестно откуда взявшемся кубинском роме, а не на каком-нибудь отвратительном ямайском), пообедать, а после обеда поиграть в домино пожилые господа в светлых чесучовых костюмах-тройках, штиблетах в тон костюмам и соломенных шляпах. Кто не в тройке, тот — уступка жаре — в белоснежной, искусно расшитой гуябере — традиционной кубинской рубашке навыпуск.
Ни костюмов, ни шляп, ни лиц таких на Кубе давно днем с огнем не сыщешь. Нечто похожее вы могли видеть в фильме Роберта Редфорда «Гавана», или в «Крестном отце», или в «Лице со шрамом» — голливудских лент, где действие происходит на Кубе 1950-х годов, хватает. Да-да, это те самые кубинцы образца второй половины 1950-х, сохраняющие и с гордостью несущие на своем челе отпечаток прежней, буржуазной Кубы, которую революция Фиделя Кастро безжалостно разрушила, уравняв всех в правах и в нищете.
Юная участница факельного шествия. Уличные пионерские парады остаются обязательным элементом системы воспитания кубинских школьников
В магазинах, торгующих кубинскими сувенирами, книгами и музыкой, вы не найдете дисков с записями «Ван-Вана», Сильвио Родригеса, Пабло Миланеса или кого-либо еще из современных кубинских исполнителей. Здесь только дореволюционные звезды: Бени Море, Селия Крус, Ла Лупе… На карте Кубы, которую вы здесь купите, страна поделена не на 15 провинций, как на самом деле, а на 40 с лишним: таково было ее административное деление до 1959 года. Из всей печатной продукции, выпущенной на Кубе после революции, на полках стоит лишь подшивка журнала «Боэмия» за первую половину 1959 года (вернее, ее факсимильное воспроизведение, конечно). В этих номерах печатались первые выступления Фиделя Кастро после его прихода к власти: он заявлял в них, что у кубинской национально-освободительной революции нет и никогда не будет ничего общего с коммунистическими диктатурами СССР и Восточной Европы, держащими свои народы в застенках и утопившими в крови попытку народного восстания в Венгрии (тогда эти события были у всех на слуху).
