В праздничные дни на его эспланаде пляшут под грохот тамтамов фольклорные ансамбли со всех концов Того, потешают публику танцоры на ходулях, акробаты и пожиратели огня, гуляет и веселится народ. Здесь же монумент, возведенный в честь провозглашения национальной независимости, когда девизом страны стало коротенькое слово «Аблоде», означающее в переводе с языка народа эве «Мы свободны!». Представьте себе — женская фигура с горящим светильником в руках на фоне вырубленного в бетоне мужского силуэта, в нечеловеческом усилии рвущего над головой невидимые цепи.
Все слабее движение, все меньше прохожих на Кольцевом бульваре. Но по-прежнему звучат на перекрестках заводные африканские ритмы, а в крошечных кафе и бистро допоздна будут сидеть окрестные жители, наслаждаясь иллюзорной вечерней прохладой. И, возможно, не случайно, владельцы этих заведений предпочитают устанавливать у себя освещение самых необычных, но холодных цветов: синего, зеленого, фиолетового. Посетители в этом рае дальтоников становятся похожи на выходцев из ледяных глубин потустороннего мира. Правда, какая уж там прохлада — плюс 28 при почти стопроцентной влажности.
У входа в каждый кинотеатр, у выстроившихся рядами машин неизменно топчется десятка два подростков 12—15 лет. За небольшую сумму они готовы «постеречь» ваш автомобиль, которому, между нами говоря, ничего не угрожает. Но если вы откажетесь от услуг незваных сторожей, то будете иметь удовольствие по окончании сеанса менять проколотое колесо.
Эти маленькие мафиози прогуливаются по улице развинченной походочкой героев ковбойских фильмов и ждут постоянных «клиентов» и право на них готовы защищать кулаками. Ведь заработанные медяки пойдут не на конфеты и мороженое, а в бюджет семьи.
У промышляющих возле кинотеатров пацанов всегда можно получить информацию о содержании фильма, хотя суждения босоногих критиков явно отличаются субъективизмом: «А-а, барахло — одна любовь и ни одной приличной драки».
Заканчивается последний сеанс, разъезжаются машины, еще темнее и безлюднее становится город. И только под яркими фонарями набережной Марина, словно часовые, маячат одинокие фигуры — это, пользуясь бесплатным освещением, готовят на завтра задания лицеисты и студенты.
Но скоро и им уходить с добровольного поста. В небе, словно густеющий на огне кисель, завариваются и набухают тучи очередной ночной грозы.
Николай Баратов
Ломе — Москва
Один из друзей Петра Чаадаева, путешествуя по Англии, писал ему: «Страна не кажется незнакомой — эти коттеджи, эти старые деревья, замки... все это я как будто уже где-то видел...» Чаадаев ответил: «Конечно, видел, в английской литературе». Но, несомненно, живая жизнь дает впечатления неизмеримо более живые. В Англии я не расставался с карандашом и предлагаю читателям «Вокруг света» малую толику рисунков из своего альбома.
Лондон. Трафальгарская площадь.
Здесь всегда полно народа. Идут и едут по делам, прогуливаются, отдыхают на ступеньках музеев под редким солнцем, кормят голубей и с ними же фотографируются. Особенно детишки и туристы. Голуби так доверчивы, что способны позировать, сидя на руках, даже на головах желающих...
Пикинеры и мушкетеры.
Эти два пожилых парня — оба из специального отряда, созданного королем Генрихом VIII. Нарисовал я их за минуту до того, как открылись тяжелые ворота, в которые они и промаршировали под заунывный хор волынок, открывая парад гвардии.
Обычная лондонская улица, каких в городе много. Днем. Но опускается вечер, загораются огни, начинается магия сумерек. Нечто диккенсовское в силуэтах домов с их высокими каминными трубами: сквозь ветви деревьев они кажутся вполне таинственными...
Вестминстер. Он внушителен, готически вальтер-скоттовски романтичен (фальшивая готика) и очень красив среди листвы и свежей травы центра Лондона!
Гринвич. Часть Лондона, когда-то отдельный городок, сохраненный поныне в своем своеобразии, как это умеют англичане. Здесь обсерватория, где работал Ньютон; здесь и знаменитый меридиан — здоровенная стальная полоса, намертво вделанная в стену.
