— Кстати, миссис Себастиан, насчет стрельбы из ружья. Это увлечение самой Сэнди?
— Нет, мужа. Это отец приучил его к охоте. И Кит решил передать великую семейную традицию дочери. — Голос ее звучал насмешливо.
— Она ваша единственная дочь?
— Совершенно верно. Сыновей у нас тоже нет.
— Можно мне осмотреть ее комнату?
Мать заколебалась.
— Что вы надеетесь там найти? Следы разгульной жизни? Наркотики?
Она старалась сохранить насмешливый тон, но я понял смысл ее вопросов. В комнатах молодых людей я находил вещи и более странные.
Комната Сэнди была полна солнечного света и свежего нежного аромата. Я нашел там очень много такого, что и ожидал найти в комнате невинной серьезной старшеклассницы. Груду свитеров и юбок, школьные учебники и несколько хороших романов, вроде «Сильный ветер на Ямайке». И целый зверинец мягких игрушек. Вымпелы привилегированных учебных заведений, розовую, всю в оборочках сумочку, полную разнообразной косметики. Фотографию другой юной школьницы. Она улыбалась из серебряной рамки на стене.
— А это кто?
— Лучшая подруга Сэнди, Хейди Генслер.
— Я хотел бы поговорить с ней.
Миссис Себастиан снова заколебалась. Эти ее колебания тянулись недолго, но в них постоянно чувствовалась какая-то хмурая напряженность, словно она далеко вперед рассчитывала каждый свой шаг в крупной игре.
— Генслеры ничего не знают о случившемся, — сказала она.
— Не можете же вы разыскивать свою дочь и одновременно держать от всех в тайне, что она пропала. Генслеры — ваши друзья?
— Просто соседи. А девочки и в самом деле очень дружат. — Неожиданно она приняла решение. — Я попрошу Хейди заглянуть к нам перед школой.
— Почему не прямо сейчас?
Она вышла из комнаты. Я спешно осмотрел все возможные тайники: заглянул под овальный розовый коврик из овечьей шерсти, поглядел между матрасами, на верхней полке в стенном шкафу, под бельем в комоде. Перелистал и перетряхнул несколько книг. Из «Сонетов с португальского» выпорхнул листок бумаги.
Я поднял его с коврика. Это был кусок линованной тетрадной страницы. На нем кто-то ровными черными буквами вывел:
Послушай, моя пташка, ты делаешь мне больно,
Размахивая крыльями у меня в крови.
Пожалуй, лучше вскрою себе вены,
И выпущу на волю пташку из крови.
Миссис Себастиан наблюдала за мной, стоя в дверях.
— Вы тщательно работаете, мистер Арчер. Что это такое?
— Стишок. Интересно, не Дэйви ли его написал?
Она выхватила листок у меня из рук. Прочитала.
— Мне это кажется бессмыслицей.
— А мне нет. — Я выхватил его назад и спрятал в бумажник. — Хейди придет?
— Немного погодя. Она как раз кончает завтракать.
— Прекрасно. У вас есть какие-нибудь письма от Дэйви?
— Конечно, нет!
— Он мог писать Сэнди. Хорошо бы узнать, его ли рукой написано это стихотворение.
— Понятия не имею.
— Я уверен, что да. А фотография Дэйви у вас есть?
— Откуда у меня может быть его фотография?
— Оттуда же, откуда у вас дневник вашей дочери.
— Вам непременно надо тыкать мне этим в лицо?
— Да нет. Просто было бы полезно прочитать его. Это очень бы помогло.
Она снова отдалась во власть мрачных сомнений. Напряженный взгляд ее устремился вперед, за кривую будущего.
— Так где же дневник, миссис Себастиан?
— Его больше нет, — осторожно начала она. — Я его уничтожила.
Я понял, что она лжет, и даже не попытался скрыть этого от нее.
— Каким образом?
— Разжевала и проглотила, если угодно знать. А теперь извините меня. У меня страшно болит голова.
Она остановилась в дверях, ожидая, пока я покину комнату. Потом закрыла и заперла ее. Замок на двери был новый.
— Чья эта была мысль — поставить замок?
— В общем-то, Сэнди. Последние месяцы она все больше искала независимости. Даже больше, чем надо.
Она ушла в другую спальню и захлопнула дверь. Себастиана я нашел снова в кухне за чашкой кофе. Он уже успел умыться, побриться и пригладить свои вьющиеся каштановые волосы. Был в пиджаке, при галстуке и при улыбке.
— Хотите еще кофе?
— Нет, спасибо. — Я вынул маленький черный блокнот и сел рядом с ним. — Можете описать Дэйви?
— Мне он показался юным убийцей.
— Но убийцы бывают разной комплекции. Какого он примерно роста?
