Ведьмак пошел дальше, разыскивая Глядею. На реке медведичи спускали на воду плоты. Одна из сторон каждого плота была защищена щитами на случай ответной стрельбы лучников. Не разжигая раньше времени костры, медведичи погрузились на плоты и, отталкиваясь длинными шестами, тихо поплыли к городу. Ведьмак усмехнулся — не выспится сегодня Древград, ох не выспится. Увидев у костра Всеведу в окружении двух десятков воинов, ведьмак, подойдя, присел рядом. Раздвинувшись, освобождая ему место, воины замолкли, прекратив все разговоры. Ведьмак, подбросив в костер хвороста, ласково спросил:
— Выспалась днем?
Колдунья, неторопливо оглядывая окрестности, обеспокоенно сказала:
— Бобура так и не пришла в себя.
Ведьмак кивнул, вглядываясь в пламя костра.
— Ничего, пусть ночь отдохнет, а утром я ее сам на ноги поставлю. Сейчас нельзя, слаба еще совсем. Ты Глядею не видела?
Всеведа отрицательно покачала головой. Повела глазами по лагерю, разыскивая ведьму, и безошибочно указала пальцем:
— Вон там, у пятого костра. — Затем, помолчав мгновенье, добавила: — Стоян, ты уж поласковей с нею, ладно? Боится она тебя после шабаша. Мы же только бабы, нам простого женского счастья хочется, а ты с нами, как с мужиками, разговариваешь.
Ведьмак молча поднялся и пошел в указанном направлении. Не нравились ему такие разговоры, стар он уже стал, чтобы понимать их девичьи чувства. Не до этого сейчас, торопиться нужно, мало времени подарила ему Морана. А вернуться с поражением он никак не мог, забросит Отец в наказание в самые мрачные слои Нави, сотни лет выбираться будешь. Однажды он там уже был. Не хотелось бы снова бродить этими ледяными пустынями, не имеющими ни конца ни края. Проходя мимо каждого костра, ведьмак прислушивался к разговорам. Настроение воинов нужно знать, от этого зависит успех их великого дела. Одни обсуждали сегодняшнее сражение, жалея, что не спят этой ночью в древградских избах. Иные говорили, что торопятся лишь те, кто на тот свет опаздывает. Кто-то хвастался сегодняшним штурмом, радуясь, что живым вернулся. Некоторые сетовали на нехватку женщин, тут же переводя разговоры в шутливое русло.
Ведьмак подошел к костру Глядеи, тихо присел рядом с ней.
Оглянувшись на него, она испуганно съежилась.
— Здравствуй, Глядея, не спится?
Ведьма молча покачала головой.
— Это хорошо, что не спится. Там, за стенами града, тоже сегодня спать не должны. Так что ставь свой котел на костер и приступай. Чтоб никто в граде не спал до утра, поняла?
Глядея снова молча кивнула, вглядываясь грустными глазами в яркое пламя костра. Ведьмак поднялся, собравшись уходить, взглянул на нее задумчиво и, положив руку на ее плечо, тихо прошептал:
— Будут тебе дети, дура бестолковая. Обещаю. Только все они будут Моране служить и на их судьбу еще больше войн достанется.
Глядея, словно ослышавшись, поднялась, удивленно взглянув в его удаляющуюся спину. Она улыбнулась, зная, что он сказал правду. Он никогда не врал.
Не знала она лишь одного: несколько месяцев спустя, раненую, мечущуюся в лихорадке, Стоян оставит ее в одной из полянских деревень. Ее будет выхаживать молодой святорус, каждый день умывая и вычесывая красивые длинные волосы. Он влюбится в нее до безумия, и наконец-то придя в сознание, она впервые увидит его голубые влюбленные глаза. Эта новая жизнь станет ей подарком от ведьмака. Через девять месяцев, в ночь, Глядея родит двойню: мальчика и девочку. Она обнимет своих долгожданных детей, станет плакать от счастья и, не дожив до рассвета, умрет, призванная волей Великой Мораны.
…Княжич ворочался на полатях, сон не шел в голову. Мысли снова и снова возвращались к сражению, не давая сомкнуть глаз. Едва он проваливался в дрему, как одно за другим перед глазами пролетали страшные видения.
Городские ворота медленно падали, подняв тучу пыли. Огромные воины в кожаных доспехах вбегали по ним в город. Размахивая длинными мечами, они бежали к нему. Княжич обернулся, собираясь призвать ратников к битве. Тела его воинов лежали на узких улочках города. Торчащие копья, сломанные мечи, окровавленные обезображенные лица немигающими глазами вглядывались в небеса.
