Седьмая смена закончилась. Началась восьмая. Большой зал постепенно пустел. Народу заметно поубавилось. Стало прохладнее и уже не так душно.
Ронин вытянул ноги и, лениво побалтывая винный осадок в керамическом бокале, наблюдал за игрой бликов света на его непрозрачной поверхности. Гул голосов постепенно затих, и стало слышно, как разносчики убирают со столов посуду. Они сновали туда-сюда по проходам, нагруженные здоровенными подносами с остатками Сехны. Когда Ронина спросили, не хочет ли он еще вина, он отрицательно покачал головой.
Ему не терпелось уйти, но он решил подождать, не желая привлекать к себе внимание. Скорее всего никто за ним и не следил, но он все равно не хотел, чтобы кто-то подумал, что у него есть какие-то срочные дела.
А потом он увидел Ниррена, возвращающегося к столу, и порадовался про себя, что не поторопился уйти. Чондрин сел рядом, вылил себе в бокал все оставшееся на столе вино и улыбнулся, оглядевшись по сторонам. Поблизости не было никого, а в зале пока еще было достаточно шумно.
— Тебе это будет небезынтересно, — проговорил Ниррен, понизив голос и продолжая улыбаться. — Насчет этого техника при колдуне, Мастаада. Помнишь такого? Так вот, он работает на Фрейдала.
Ронин поставил свой бокал на стол.
— Даггам?
Ниррен медленно потягивал вино, не глядя на Ронина.
— Нет. Самый обычный техник. Но при этом еще и сотрудник службы безопасности. У них существует такая практика. Иногда это единственный способ узнать, что им нужно, — приставить к кому-нибудь своего человека.
Он умолк на мгновение, дождавшись, пока не уйдет разносчик, подошедший забрать со стола пустой графин.
— Они пытались и Борроса подрядить в свою службу, но он отказался. Тогда они подослали к нему «грызуна», чтобы тот все разнюхал.
— Но этого оказалось недостаточно.
— Да уж... Послушай, мне дали особое поручение. В общем, мне надо надыбать себе своего «грызуна». Я пока не могу рассказать тебе больше, но... — Он быстро взглянул на Ронина, а потом снова принялся безучастно рассматривать Большой зал. — Скоро мне может понадобиться твоя помощь, хотя тебе это, наверное, не понравится. А что касается остального...
Он улыбнулся и добавил уже громче:
— Ладно, еще поболтаем.
Ронин провожал Ниррена взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в толпе.
* * *
Он спал на кушетке, негромко похрапывая. Рот его был открыт. Ноги скрещены. Руки прижимают к груди стопку табличек. Утомленное морщинистое лицо. Мешки под глазами. Даже во сне у него утомленный вид, подумал Ронин и легонько потряс Сталига за плечо.
Тот мгновенно открыл глаза, покрасневшие и настороженные. Целитель встал, уронив таблички, и откашлялся:
— Гм, я тут немножко вздремнул.
Ронин осмотрелся, ища глазами вино.
— Похоже, ты здорово недосыпаешь.
— Вон там, — подсказал Сталиг. — За теми табличками.
Ронин налил ему вина, и тот с удовольствием влил в себя целый бокал.
— А, просто с работой завал. Ко мне уже посылают снизу, мороз бы их всех побрал! — Доктор обвел взглядом комнату. — Хорошенькое дельце — уже целителей во Фригольде не хватает. Пора уже привлекать в работе наших многообещающих учеников. Таких, например, как К'рин.
Он поднял с пола таблички, хмыкнул и снова откашлялся:
— Ну и чего?
Озарение, как вспышка света.
Он видел их там, за углом в коридоре — бдительные, неподвижные, молчаливые, — они попали в поле его бокового зрения, как грызуны, запутавшиеся в паутине.
Вспышка: темные тени против света.
Он не стал останавливаться. Не стал убыстрять или замедлять шаг, потому что они его не заметили и он не хотел привлекать их внимание. Главное — внутреннее спокойствие. Что бы ни произошло, оставайся спокойным... Теперь надо медленно проскользнуть в темную операционную — бесшумно, как льется по стенкам графина вино. Подождать, пока глаза не привыкнут к сумраку, и идти дальше только тогда, когда тени перестанут мельтешить. Потому что в конце коридора стоят два даггама.
Сталиг залпом допил вино.
— Я отведу тебя к Борросу.
И ни слова о даггамах в коридоре. Однако, когда они вышли из кабинета в операционную, Ронин отметил про себя, что Сталиг старается не шуметь и не зажигает света.
