При этих ее словах мужчина, до той поры тихо лежавший рядом, отбросил свой красивый синий плащ и сел.
– А вот этого я не помню! – возразил он девочке. – Между прочим, я тоже там был!
– Это было уже потом, – пояснила Ио, – когда вы ушли.
Он с сомнением посмотрел на нее, повернулся ко мне и спросил:
– Надеюсь, меня-то ты не забыл, Латро? – Но я ничего не помнил, и он объяснил:
– Меня зовут Пиндар
[15], я сын Пагонда, поэт. Я был среди тех, кто привел тебя в храм нашего повелителя.
– У меня такое ощущение, будто я спал и видел сон, – сказал я, – однако, едва проснувшись, уже не могу поведать тебе ни каков был этот сон, ни что ему предшествовало.
– Ах, как интересно! – воскликнул Пиндар и, порывшись в своем дорожном мешке, извлек оттуда восковую табличку и стиль. – Не возражаешь, если я это запишу? Может, потом пригодится.
– Запишешь? – Что-то дрогнуло в моей душе при этом слове, хоть я и не мог понять, почему так разволновался.
– Ну да, чтобы не забыть. Ты ведь тоже все записываешь, Латро. Вчера ты показывал мне свою книгу
[16]. Она, кстати, все еще при тебе?
Я осмотрелся и увидел этот свиток; он лежал на том месте, где я спал, возле самого костра, и свинцовый стиль был засунут за скреплявшие свиток тесемки.
– Хорошо, что ты нечаянно не столкнул его в костер, – заметил Пиндар.
– У меня, к сожалению, нет такого теплого плаща, как твой.
– Не беда, я тебе куплю! Деньги у меня есть – мне повезло, два года назад я получил небольшое наследство. Между прочим, твой друг тоже мог бы купить тебе плащ. Вчера он наверняка успел собрать кругленькую сумму, прежде чем мы повели тебя в храм.
Моим другом Пиндар называл какого-то чернокожего, который все еще спал или притворялся, что спит. Впрочем, поспать ему не удалось: вдали затрубили в рог, и вокруг нас зашевелились, пробуждаясь, люди.
– Чья это армия? – спросил я.
– Как? Ты состоишь в ее рядах и не знаешь, кто стратег?
Я покачал головой и сказал:
– Возможно, некогда я это знал, но теперь уже не помню.
– Он все забывает, – пояснила Ио, – потому что был ранен в том знаменитом сражении, к югу от нашего города
[17].
– Ах так! Вообще-то вашей армией командовал Мардоний
[18], однако он вроде бы погиб, так что я не знаю точно, кто сейчас занял его место.
Скорее всего, Артабаз
[19].
Я взял в руки свиток.
– Возможно, я вспомню, когда прочитаю.
– Возможно, – согласился Пиндар. – Но погоди немного, скоро станет светлее. Кстати, с восходом солнца перед нами откроется великолепный вид на озеро Копаида
[20].
Мне хотелось пить, так что я спросил, туда ли мы направляемся.
– На восток ли, ты хочешь знать? Полагаю, что именно туда. Впрочем, возможно, и значительно дальше. Однако мы с тобой двинемся к святилищу богини земли
[21]. Разве ты не помнишь, что сказала сивилла?
– Я помню! – заявила Ио.
– В таком случае повтори для него, – вздохнул Пиндар. – Ибо сам я испытываю непреодолимое отвращение к подобным виршам.
Маленькая рабыня встала, выпрямилась во весь свой небольшой рост и произнесла нараспев:
В мире наземном ищи, если сможешь увидеть!
Пой и дары приноси мне!
Однако пролив небольшой пересечь ты обязан.
Воющий волк для тебя стал причиной несчастий!
К хозяйке его подойти ты обязан!
Пылает очаг в ее доме подземном.
К богу Незримому
[22]ныне тебя отсылаю! В царствие Смерти теперь ты спуститься обязан!
Там ты поймешь, почему для других он невидим.
Пой же тогда, и пусть холмы тебе отвечают!
Пусть вкруг тебя соберутся царь, жрец и нимфа!
Да, волшебством призовешь ты и волка, и фавна, и нимфу!
Пиндар с отвращением покрутил туда-сюда головой и сказал:
– Ну разве это стихи? Хуже некуда! В храме Омфала
[23]оракул в этом отношении куда лучше, можешь мне поверить. Не сочти за похвальбу, но я частенько подумываю: а что, если полнейшая бездарность оракула в нашем славном городе служит предостережением именно мне? «Видишь, Пиндар, – словно говорит мне Светлый бог, – что получается, когда божественный мед поэзии изливается из глиняного сердца?» И все же, хотя это и очевидно, не всегда можно утверждать, что именно бог говорит устами дельфийского оракула. В половине случаев его слова можно истолковать как угодно.
