— Ударь меня! Исполосуй меня! — внезапно выкрикнул один из монахов и побежал к посудине с огнем, почти повалившись на Дзирта.
Дров сумел подхватить его и удержать, но только на миг.
— Обрушь на мою голову все злое колдовство дровов! — выкрикнул грязный, заросший щетиной монах, и его тощее тело забилось в корчах.
Дзирт отвернулся, покачал головой и бессознательно опустил руку в карман, чтобы нащупать фигурку из оникса, прикосновение к которой всегда напоминало ему, что он все-таки не один. Он боролся за свою жизнь, в одиночку сражаясь в бесконечной битве, однако это его не удовлетворяло. Может быть, в этом мире ему и отыскалось место, но это место не было домом.
— Как роща без Монтолио, — пробормотал дров. — Никакой это не дом.
— Ты что-то сказал? — спросил тучный монах, брат Матеус, который подошел, чтобы поднять перепившего товарища. — Пожалуйста, извини брата Янкина, друг мой. Боюсь, он чересчур насосался.
Дзирт неуверенно улыбнулся, показывая тем самым, что не обижен, однако его следующие слова заставили насторожиться брата Матеуса, предводителя монахов и самого разумного из них, а может быть, и самого честного.
— До Мирабара я дойду вместе с вами, — сказал Дзирт, — а потом покину вас.
— Уйдешь? — обеспокоенно спросил Матеус.
— Здесь мне не место, — объяснил Дзирт.
— Десять Городов, вот твое место! — пробормотал Янкин.
— Если кто-нибудь обидел тебя… — сказал Матеус Дзирту, не обращая внимания на пьяного собрата.
— Никто меня не обидел, — сказал Дзирт и снова улыбнулся. — Просто я считаю, что в этой жизни меня ожидает нечто большее, брат Матеус. Умоляю, не сердись, но я все равно уйду. Поверь, мне было нелегко принять это решение.
Матеус призадумался над услышанным.
— Как хочешь, — сказал наконец он. — Но ты можешь напоследок проводить нас до Мирабара через туннель?
— Десять Городов! — продолжал настаивать Янкин. — Это обитель страдания. Тебе там тоже понравится, дров. Край бродяг, где бродяги обретают свой дом!
— В тенях туннеля часто прячутся разбойники, готовые напасть на безоружных монахов, — перебил его Матеус, резко встряхивая пьяницу.
Дзирт застыл, пораженный словами Янкина. Однако Янкин снова рухнул, и дров взглянул на Матеуса.
— Не поэтому ли ты решил пойти в город именно этой дорогой? — спросил Дзирт тучного монаха.
Вообще-то туннель был отведен для перегонки шахтерских тележек, которые спускались с Гребня Мира, но монахи всегда шли этим путем, даже если им приходилось обходить весь город кругом.
— Чтобы стать жертвой и страдать? — продолжал Дзирт. — Дорога свободна, и она намного удобнее, ведь до зимы осталось всего несколько месяцев.
Ему не хотелось идти в Мирабар через туннель. Любые путешественники, которые могли встретиться им на этом пути, оказались бы слишком близко, и дрову трудно было бы скрыть свое происхождение. Он уже дважды проходил по туннелю, и оба раза его кто-нибудь задирал.
— Остальные настаивают, чтобы мы шли через туннель, потому что он далеко в стороне от нашего пути, — резко ответил Матеус. — Однако я предпочитаю более личные формы страдания и поэтому жажду подольше разделять твое общество.
От этих фальшивых слов Дзирту хотелось кричать. Самым жестоким страданием для Матеуса было хотя бы один раз пропустить трапезу, и он просто использовал свою внешность, потому что многие легковерные люди подавали монетки фанатикам в развевающихся плащах только для того, чтобы дурно пахнущие монахи поскорее отвязались.
Дзирт кивнул и проводил глазами Матеуса, который потащил Янкина прочь.
— А потом я уйду, — прошептал он себе. Он мог снова и снова повторять, что служит богине и своему сердцу, защищая беспомощных на вид монахов, но их поведение часто опровергало их же собственные слова.
— Дров! Дров! — пуская слюни, мямлил Янкин, пока Матеус тащил его к товарищам.
