Воин Не От Мира Сего - страница 53

Поставив на ближайшую полку лампу, Круглов присел на корточки и, взявшись рукой за торчавшее из полумрака копытце, потянул его обладателя из-под груды осколков на какой-никакой, а свет. То ли существо существенно боялось «какого-никакого света», то ли ему почудилось, что сейчас продолжится его избиение, но оно, превозмогая многогранную ломоту во всем теле, взмолилось:

— Отпусти меня, добрый молодец! Богатырь благоро-о-одных кровей! — жалостливо протянуло оно, аккуратно, чтобы не рассердить ненароком «благородную кровушку», отбрыкиваясь от последнего. — У нас накладочка вышла, «обознатушки-перепрятушки», если позволишь. — Договаривая эти слова, существо, так и не вырвавшееся из лап Круглова, уже полностью выехало на освещенное место и заискивающе впилось жалобным взглядом в Алексея.

— Ах ты!.. — всплеснул руками Круглов. — Твою мать!

«Наверное, все-таки добьет, — отрешенно подумало существо, прикрыв наполненные слезами глаза. — А я еще такой молодой са…»

— Фаваня, чертушка! Братишка! Ты? — вдруг перебил горькую думу существа бородатый палач, схватив того за плечи. — Как? Откуда? Кто? Куда? Какого хрена? — засыпал Фавнуса вопросами русобородый незнакомец-богатырь, вытрясая из него душу. — Я же тебя!.. Убить!.. Мог!.. Как два пальца об асфальт!..

«Нет, все-таки добивает, — вновь загрустило немилосердно сотрясаемое существо. — Гляньте, как радуется, что одолел наш отряд».

— Ну ты что, в самом деле не признал Командира, Фавнус?! — прижал к груди полуобморочного сатира Круглов.

«Что? Что он сказал? — подумал сатир, прижатый к широкой груди Алексея. — Кто-то из нас бредит».

— Неужели это сон?! — захохотал Круглов, оторвав от груди сатира. — Я в шоке.

— Я тоже… — выдохнул Фавнус, наконец признав Командира, — в шоке…

И не верить ему причин не было.

Еще с минуту любовались друг дружкой старые товарищи и опомнились только тогда, когда из тьмы донеслось еле слышным шепотком: «Кто победил?»

— Ничья! — деловито ответил Фавнус, уже окончательно пришедший в себя после пережитого ужаса. — Давайте вставайте, нечего на холодном полу радикулит с простатитом отращивать.

— Братья? — затаив дыхание, поинтересовался Алексей.

— А то кто, они самые — монахи-кулачники. — Фавнус отошел в тень, помогая подняться одному из братьев. — Вот так, осторожней. Что, голова кружится? Не тошнит, нет? Это хорошо, значит, сотрясения нет, хотя чему там трястись — кость.

Он вывел на свет сначала одного брата, затем помог подняться второму и долго после объяснял им, еще туго соображающим, что этот, отдубасивший их до отключки бородатый страшный дядька не кто иной, как их Командир. Зато когда они уразумели, в чем, собственно, дело, общей радости не было предела. Сатир радовался, что остался жив и что встретил Командира. Братья Лычко радовались, что их уделал до потери пульса Командир, а не кто-то еще, ну и тому конечно же что пускай и так, но встретили Командира. Круглов просто рад был увидеть тех, по кому скучал: Провидение, или что там еще, дало ему возможность вновь увидеть Фавнуса, Архипа, Антипа и…

— Кстати, мужики, а это что за «гоголь-моголь» развалился? — кивнул за спину Круглов.

— Не узнаешь, Командир? — прищурил левый глаз сатир. — Кого мы в пещерах тогда нашли?

О нет!

Страшная догадка, словно вспышка молнии, прошила разум Алексея. Это четвертое существо за спиной, с такой гладкой кожей, с таким «маникюром» и «педикюром», так сильно его обнимавшее… Неужто… неужто это она и есть?

— Только не говорите, что этот гоблин — принцесса. — Боясь услышать ответ, Алексей буравил взглядом огромные лапы.

— Да, — вздохнул удрученно сатир, — она самая. Прекрасная принцесса после твоего поцелуя превратилась в эту обезьянищу.

У Круглова оборвалось сердце. Как он мог так рисковать зачарованной девушкой.

«Екарный бабай! — возмущенно поругал себя Алексей. — Возомнил себя „прынцем“, придурок. Гляди, любуйся теперь творением губ своих, смотри, дубина стоеросовая, что из этого вышло».

— Я не обезьянище, — прохрипело из тьмы, — я горняк, ну, то есть пещерник. Откройте мне веки!

— Кто это? — не совсем разобрал сказанное «принцессой» Круглов. — Вий?