Роенье тайных сил, разбуженных весной:
Так дышит выздоравливающий больной.
Спи! Минул перелом; означен поворот
К выздоровлению, и выступает мелко
На коже лба и щек уже прохладный пот
Пот не горячечный. Усни и ты, сиделка:
Дыхание его спокойно, он живет,
Он дышит, как земля, когда растает лед.
...О, тишь апрельская, обманчивая тишь!
Работа тайных сил неслышна и незрима,
Но скоро тополя окутает, глядишь,
Волна зеленого, пленительного дыма,
И высохнет асфальт, и посреди двора
По первым классикам заскачет детвора.
А следом будет ночь, а следом будет день,
И жизнь, дарующая все, что обещала,
Прекрасная, как дождь, как тополь, как сирень,
А следом будет... нет! о нет! начни сначала!
Ведь разве этот рай - не самый верный знак,
Что все окончиться не может просто так?
Я знаю, что и я когда-нибудь умру,
И если, как в одном рассказике Катерли,
Мы, обнесенные на грустном сем пиру,
Там получаем все, чего бы здесь хотели,
И все исполнится, чего ни пожелай,
Хочу, чтобы со мной остался этот рай:
Весенний первый дождь, весенний сладкий час,
Когда ещё светло, но потемнеет скоро,
Сиреневая тьма, зеленый влажный глаз
Приветствующего троллейбус светофора,
И нотная тетрадь, и книги, и портфель,
И гаммы за стеной, и сборная модель.
1988
3. Октябрь
Подобен клетчатой торпеде
Вареный рыночный початок,
И мальчик на велосипеде
Уже не ездит без перчаток.
Ночной туман, дыханье с паром,
Поля пусты, леса пестры,
И листопад глядит распадом,
Разладом веток и листвы.
Октябрь, тревожное томленье,
Конец тепла, остаток бедный,
Включившееся отопленье,
Холодный руль велосипедный,
Привычный мир зыбуч и шаток
И сам себя не узнает:
Круженье листьев, курток, шапок,
Разрыв, распад, разбег, разлет.
Октябрь, разрыв причин и следствий,
Непрочность в том и зыбкость в этом,
Пугающие, словно в детстве,
Когда не сходится с ответом,
Все кувырком, и ум не сладит,
Отступит там, споткнется тут...
Разбеги пар, крушенья свадеб,
И листья жгут, и снега ждут.
Сухими листьями лопочет,
Нагими прутьями лепечет,
И ничего уже не хочет,
И сам себе противоречит
Мир перепуган и тревожен,
Разбит, раздерган вкривь и вкось
И все-таки не безнадежен,
Поскольку мы ещё не врозь.
1989
* * *
"Быть должен кто-нибудь гуляющий по саду,
Среди цветущих роз и реющих семян."
(Н. Матвеева)
Сырое тление листвы
В осеннем парке полуголом
Привычно гражданам Москвы
И неизменно с каждым годом.
Листва горит. При деле всяк.
Играют дети, длится вторник,
Горчит дымок, летит косяк,
Метет традиционный дворник.
Деревьям незачем болеть
О лиственной горящей плоти.
Природе некогда жалеть
Саму себя: она в работе.
Деревья знают свой черед,
Не плача о своем пределе.
Земля летит, дитя орет,
Листва горит, и все при деле.
И лишь поэт - поскольку Бог
Ему не дал других заданий
Находит в их труде предлог
Для обязательных страданий.
Гуляка праздный, только он
Имеет времени в достатке,
Чтоб издавать протяжный стон
Об этом мировом порядке.
Стоит прощальное тепло,
Горчит осенний дым печальный,
Горит оконное стекло,
В него уперся луч прощальный,
Никто не шлет своей судьбе
Благословений и проклятый.
Никто не плачет о себе.
У всех полно других занятий.
...Когда приходят холода,
Послушны диктатуре круга,
Душа чуждается труда.
Страданье требует досуга.
Среди плетущих эту нить
В кругу, где каждый место знает,
Один бездельник должен быть,
Чтобы страдать за всех, кто занят.
Он должен быть самим собой
На суетливом маскараде
И подтверждать своей судьбой,
Что это все чего-то ради.
1992
ПОЭМЫ
ЭЛЕГИЯ НА СМЕРТЬ ВАСИЛЬЯ ЛЬВОВИЧА
"Это не умирающий Тасс,
а умирающий Василий Львович."
(Пушкин,
заметки на полях "Опытов" Батюшкова)
...Он писал в посланье к другу:
"Сдавшись тяжкому недугу,
На седьмом десятке лет
Дядя самых честных правил,
К общей горести, оставил
Беспокойный этот свет.
Вспомни дядюшку Василья!
Произнес не без усилья
И уже переходя
В область Стикса, в царство тени:
"Как скучны статьи Катени
На!" Покойся, милый дя
дя!" Но чтоб перед кончиной,
В миг последний, в миг единый
Вдруг припомнилась статья?
Представая перед Богом,
Так ли делятся итогом,
Тайным смыслом бытия?
