— Это не имеет никакого отношения к работе, Джин. Пресс-конференцию показывали по телевизору, и теперь о ней говорят буквально все! — Она снова повернулась к Джилл. — Мне кажется, что этот юноша тут совершенно ни при чем. А ты как считаешь?
Джилл только пожала плечами.
— Вот видишь? — вставила Берчилл. — Джилл не хочет об этом говорить.
— Скорее всего, тут приложил руку папаша, — авторитетно заявила Гэрриет Броу. — Мой брат учился с ним в одной школе. Мерзкий тип. — Прозвучавшая в ее голосе безапелляционность могла бы многое сказать о полученном Гэрриет воспитании. Не исключено, подумала Шивон, что маленькая мисс Броу решила стать юристом еще в подготовительном классе. — Кстати, Джилл, почему на пресс-конференции не было матери девушки? — требовательно спросила Гэрриет.
— Мы ей предлагали, — ответила Джилл. — Но она сказала, что вряд ли сможет это вынести.
— Ну хуже, чем те двое, она не могла себя проявить, — заметила Броу, беря из ближайшей вазочки пригоршню орехов кешью.
Лицо Джилл неожиданно сделалось усталым, и Шивон решила, что пора переменить тему.
— Чем вы занимаетесь в вашем музее? — спросила она у Джин Берчилл.
— Я старший хранитель, — объяснила Джин. — Веду научную работу и специализируюсь на восемнадцатом и девятнадцатом столетиях.
— Ее главная специальность, — вмешалась Гэрриет, — смерть.
Берчилл улыбнулась.
— Верно, что я готовлю к экспозиции предметы, связанные с религиозными обрядами…
— А еще вернее то, — снова вмешалась Броу, — что наша Джин готовит к экспозиции старые гробы и изображения мертвых младенцев викторианской эпохи. Каждый раз, когда я оказываюсь в этом отделе музея, меня буквально начинает трясти! На каком, кстати, этаже он находится?…
— На четвертом, — тихо сказала Джин Берчилл. Она была, как уже решила про себя Шивон, очень хороша собой: невысокая, изящная, с густыми каштановыми волосами, подстриженными «под пажа». Когда она улыбалась, на округлом, нежном подбородке появлялась очень симпатичная ямочка, скулы были четко очерчены, на щеках — здоровый, розовый румянец, заметный даже в полутьме бара. Насколько Шивон успела заметить, косметикой Джин почти не пользовалась, да она в этом и не нуждалась. Ей очень шли приглушенные, пастельные тона, которые она явно предпочитала: на ней был брючный костюм «мышиного», как называют его женщины, цвета; под ним — серый джемпер из кашемира, а на шее — терракотовый шерстяной платок, сколотый у плеча макинтошевской брошью. Ей тоже было под пятьдесят. Шивон вдруг подумала, что она моложе любой из собравшихся здесь женщин как минимум лет на пятнадцать.
— Мы с Джин вместе учились в школе, — объяснила ей Джилл Темплер. — Потом мы как-то потеряли друг друга из виду и встретились снова только четыре или пять лет назад, да и то случайно.
Тут Берчилл улыбнулась — видимо, воспоминание о той случайной встрече ее позабавило.
— А вот я бы не хотела встретиться ни с одной из своих соучениц, — заявила Гэрриет Броу с полным ртом орехов. — Все они были жуткими занудами!
— Еще шампанского, леди? — осведомился официант, вынимая бутылку из ведерка со льдом.
— Давно пора, — отрезала Броу.
Между десертом и кофе Шивон понадобилось отлучиться. На обратном пути она столкнулась в коридоре с Джилл.
— Заболтали тебя мои подруги? — спросила Джилл с улыбкой.
— Нет, что ты! — воскликнула Шивон. — Прекрасный вечер! Джилл, дорогая, ты уверена, что я не должна…
Джилл коснулась ее рукава.
— Нет, Шивон, я же сказала, что я угощаю. Не каждый день у меня бывает повод для праздника. — Ее улыбка погасла. — Как тебе кажется, твое письмо сработает?
Шивон только пожала плечами, и Джилл кивнула в знак того, что все понимает.
— А что ты думаешь насчет пресс-конференции?
— Все как обычно. Запах падали привлекает гиен…
— Иногда, — задумчиво проговорила Джилл, — подобные телеобращения срабатывают. — После шампанского Джилл выпила три бокала вина, но пьяной она не выглядела — только голова ее слегка клонилась к плечу, да немного отяжелели веки.
— Можно мне кое-что сказать? — спросила Шивон.
— Мы не на службе, так что можешь говорить все что угодно.
